— Хорошо, — вместе с шумным выдохом он будто отбросил остатки своих сомнений. — Продолжаем полет. Экипажу удвоить и утроить бдительность. Вахту будем нести по двое. Расписание я составлю. Никаких вольностей. Вы, надеюсь, понимаете? И следить за вами я больше не буду. Курс прежний — дальний конец рукава. Но пока на пару деньков задержимся здесь. Николай, готовь корабль к торможению.
— Это еще зачем?
— Позже узнаете. Проведем небольшой эксперимент.
— Хорошо, то есть — «есть», — пожал плечами Бойо.
— «Хорошо» тоже сойдет, — досадливо махнул рукой Лорри. — Совещание закончено. Маневр произвести через полтора часа, команде быть готовой.
— Ну наконец-то командор хоть раз лично принял правильное решение, — улыбнулся Парнишкин. — Пошли готовиться к невесомости.
Это вроде бы как призыв к запанибратству, но Эдуард, или, если проще, Эдик аккуратно, исподволь всего лишь отменял давно наскучившую и мешавшую работе субординацию, которую все и так давно уже нарушали. При этом исполнительская дисциплина, наоборот, повышалась. Странно, но капитану вновь удалось совместить несовместимое.
«Здорово, ребята! Как там ваше «ничего»? Надеюсь, за эти два дня не произошло ничего такого, что бы могло навеять тоску? Или, может быть, наоборот, случилось что-то интересно-приятное? Знаете, вот сейчас передаю это послание, а в самом просто свербит. Как бы я сейчас хотел знать, что вы уже знаете тогда. Не знаю почему, но мне всегда казалось, что жизнь — это некое блуждание в сером-сером, непроглядном тумане. Где от нас скрыто все. И прошлое, которое мы, забывая, потом пытаемся воссоздать по крупицам, и будущее, которое по тем же крупицам пытаемся спрогнозировать. И, как всегда, ошибаемся. И там, и здесь…»
— Ну и к чему все это? — хмуро спросил Бойо.
Из динамиков лился транслируемый на весь корабль веселый голос Айсберга. И это не была запись. Это была трансляция, посланная «Ассоциативным» пару дней назад в точку наиболее вероятного выхода звездолета из очередного перехода. Обычное подтверждение того, что корабль имел возможность передвижения со скоростью, намного превышающую скорость света.
— Это к тому, что мы сейчас слышим сами себя, — ответил внимательно вслушивавшийся в текст сообщения Лорри. — И это действительно то самое послание, до последней буквы и оттенков интонации.
— И что с того толку? Детский лепет. Это из-за подобного эксперимента мы сделали последний прыжок всего на три с половиной сотни астрономических единиц вместо трех с половиной сотен парсек?
— Как ты не понимаешь, — вмешался Айсберг. — Это же голос из прошлого, нашего прошлого. Не запись, а наш, личный голос по радио. Вот если бы у нас на борту была соответствующая оптика, мы бы могли даже увидеть сами себя. Тех, что моложе нас на пару дней.