— Я о вас ничего не знала.
— Теперь знаете. А я знаю вас. Мне также известно, что адрес для вас разыскал Тэрри. Это конец пути, миссис Кершоу, если не хотите сесть в тюрьму… А что бы Барри почувствовал, окажись его мать за решеткой? Если он вас любил, как вы его, он никогда бы не захотел такого. Но это обязательно случится, если вы не остановитесь. Я не шучу.
В то время, как Малтрэверс это говорил с жестким непроницаемым лицом, Маурин Кершоу плакала злыми слезами.
— Вы не знаете, как я его любила. Он был для меня всем, а его у меня отняли.
— И его уже не вернешь. У вас осталась память о нем, и это, я уверен, добрая память.
Она разглядывала свой стакан, когда Тэрри обратился к ней с мольбой в голосе:
— Послушай его, мамуля. И у тебя же остался я.
Малтрэверс привстал со своего стула, когда Маурин Кершоу, зарыдав, поднялась и бросила стакан ему под ноги.
— Мне не нужен ты, лучше бы убили тебя, а не его.
Тэрри Кершоу смотрел на мать невидящим взором. Она вышла из комнаты. Потом он вскочил и в отчаянии закричал ей вслед:
— Мамуля!
Ничего не ответив, она хлопнула наружной дверью. Он собрался за ней, но его остановил Малтрэверс.
— Она нашла дорогу сюда, найдет и обратно. В эту минуту она наверняка не захочет с вами говорить.
Кершоу страдальчески смотрел на него, пораженный всем произошедшим.
— Она моя мать.
— Нет, она мать Барри. — Кершоу бросил недоуменный взгляд, потом до него дошел смысл этих слов, и он с ними согласился.
— Да, — печально сказал он, — я, кажется, всегда это понимал. — Он обернулся к Дженни Хилтон. — Я могу себе представить, что вы обо мне думаете, но каким бы я вам сейчас ни казался, я не хотел причинить вам боль. Я не стану оскорблять вас своими извинениями. Я только благодарю бога, что не случилось худшего. Прощайте.
Малтрэверс вышел с ним к наружной двери. Кершоу огляделся, но на Чейн Стрит никого не было.
— Не думаю, что она сюда когда-нибудь придет, — заверил Малтрэверс.
— Вы правы, — согласился Тэрри. — Вы дали ей хороший отпор. Мне давно следовало это сделать.
— Это наверное, почти невозможно сделать, когда это твоя мать.
— Не почти. Совсем. Я истратил состояние на консультации по этому вопросу, но так и не смог освободиться от этого психоза. — Кершоу взглянул на него. — Вы правда не собираетесь заявлять в полицию?
— Вы же слышали, что я сказал. Нет надобности, и нет причины. Вашей матери надо просто смириться с обстоятельствами.
— Как и мне. — Тэрри Кершоу сел в машину и уехал.
Тэсс опять наполнила стаканы, когда Малтрэверс вернулся.
— Появление этой женщины — очень дурная новость — сказала она с нажимом. — Ты уверен, что до нее дошло то, что ты сказал?