— Вы хорошо знаете мое агентство, Тэрри. Мы всегда соблюдаем конфиденциальность. Пока действия клиента остаются в пределах законности. Что вы хотели?
— Я хочу, чтобы вы последили за моей женой.
Последовала пауза.
— Понятно. В течение какого срока?
— Пока не выясните, где она проводит время, когда я на работе.
— Я сожалею, что вам приходится меня об этом просить. Никогда не думал, что вы окажетесь в таком положении. Когда нам приступать?
— Сегодня. Она сказала, что отправляется в магазин. По ее понятиям, кроме «Хэрродз» магазинов не существует.
— Минут через двадцать к вам заедет одна молодая леди, — сказал Бедфорд. — Дайте ей последнюю фотографию вашей жены, и она начнет работать. Когда появятся какие-нибудь данные, я вам сообщу.
Пансион, принадлежащий Джеку и Кейт Бакстонам, был расположен у подножия головокружительно крутого Порлокского холма, при съезде с которого туристам приходилось так сильно жать на тормоза, что воздух постоянно наполняла гарь от задымившихся колодок, и они клялись, что спускаются здесь в первый и последний раз. Ослепительно белые, оштукатуренные «под шубу» дома, с окнами из декоративного нарезного стекла, через которое проглядывали цветастые занавески, и толстой соломенной кровлей на крышах создавали идиллическую картину, приятную взорам отдыхающих, особенно американцев, прибывающих на поиски романтизированного образа Европы. В доме стояла подлинная мебель времен короля Георга, столы в гостиной украшали вышитые скатерти, на пухлых стульях были надеты чехлы, отделанные тамбурным швом, по стенам висело множество гравюр цвета сепии, изображающих охотничьи сцены.
Такое явно смешное сочетание создавало причудливый своеобразный стиль, действующий успокаивающе. К удовольствию гостей, его дополняли современные удобства и цветной телевизор.
Джека Бакстона все еще можно было узнать по фотографиям, которые попались Малтрэверсу при подготовке к интервью, но лицо его обрюзгло, а вызывающе длинные волосы, обязательный атрибут шестидесятника, сменила скудная пепельно-седая шевелюра, начесанная вперед и напоминающая потертую швабру. При рукопожатии Малтрэверсу показалось, что у него в руке часть окорока, примыкающая к суставу — помертвевшее мясо, скрывающее изуродованные раздробленные кости. Не удержавшись, он опустил взгляд и увидел покрасневшие пальцы, искореженные хроническим артритом, торчащие из ладони, как гигантские раздавленные креветки.
— Если вам известно обо мне, то наверняка вы знаете и о них, — сказал Бакстон.
— Знаю, — сочувственно кивнул Малтрэверс. — Вы не хотите об этом говорить?