Не успел Андрей толком рассмотреть все это, как крыльцо осветили фары и сзади зашуршали автомобильные шины. Андрей посторонился, свет скользнул по сиротливо сложенным за решеткой пластиковым стульям, и его обогнала легковая машина.
Она остановилась рядом с площадкой, ослепив Андрея ядовито-красной вспышкой блок-фар. Когда они погасли, Андрей увидел, что это «девяносто девятая» серого цвета.
Он тут же небрежно сунул руку в карман и так же небрежно оглянулся. Последние дни приучили его к тому, что такими удачами нужно дорожить.
Место было подходящее. Несколько человек стояло на остановке, какая-то парочка свернула во двор да кто-то метрах в тридцати выцокивал каблучками по тротуару.
Людей на другой стороне улицы Андрей в расчет не принимал. Было далеко, и вряд ли кто-то бросится сюда поглазеть, кто тут стреляет. Скорее – наоборот.
Дверца со стороны пассажира открылась, в салоне и на торце дверцы вспыхнули лампочки, и Андрей узнал профиль гнусавого. Было самое время потолковать с этими двоими по душам.
Андрей дернулся к машине и тут же увидел метрах в восьмистах в стороне мебельной фабрики ядовитую вспышку мигалки. В следующую секунду он сунул в карман левую руку и достал пачку сигарет.
Чтобы открыть ее, пришлось оставить пистолет и вытащить из кармана и правую руку. Пока Андрей прикуривал, по улице, освещая встречные машины синими всполохами и изредка подвывая сиреной, промчалась милицейская «девятка».
Едва заметив ее, гнусавый вздрогнул и быстро наклонился в салон:
– Лобан! Менты!..
Водитель поднял голову и после паузы произнес:
– Не ссы, это не за тобой.
Гнусавый издал нервный смешок, поддернул штаны и захлопнул дверцу. Лобан тем временем снова наклонился, достал что-то из-под сиденья и сунул себе за пояс. Андрей, конечно, мог ошибиться, но, судя по всему, он носил с собой пистолет.
Это несколько меняло дело. Момент был упущен, и, чтобы не вызвать подозрений, Андрей начал изображать нетерпеливого кавалера – поглядел на часы, поднес их к уху и все такое.
Гнусавый опять подтянул штаны и двинулся в обход машины к крыльцу, наконец повернувшись к Андрею лицом. Физиономия у него была невыразительная, плечи покатые, на длинной птичьей шее топорщился кадык.
Лобан вытащил ключ из замка зажигания, и «девяносто девятая» погрузилась в темноту, превратившись в смутный силуэт, покрытый причудливой тенью решетки.
Гнусавый уже поднялся на крыльцо и открыл дверь, а Лобан только начал выбираться из машины. Грохнуть его можно было запросто, но гнусавый уже исчез за дверью.
Пока Андрей курил, Лобан закрыл машину, поставил ее на сигнализацию и вошел к кафе. Андрей плюнул, щелчком выбросил окурок и тоже двинулся к входу.