Но в то время мы замысла Киселевой еще не знали. Настораживало в ее показаниях то, что-уж очень охотно и подробно рассказывала она о последних двух-трех месяцах своей жизни, но очень осторожно отвечала на вопросы, касающиеся более отдаленного прошлого.
Наше недоверие еще больше окрепло после мимолетного разговора с Анной Алексеевной в оренбургской тюрьме перед тем, как отправить ее в Серпухов.
Прощаясь, я спросил Киселеву, где ее справка об освобождении из мест заключения.
— В трудовой книжке, — ответила она.
— А разве вы когда-нибудь работали?
— Да, целых семь месяцев на одном предприятии да потом еще одиннадцать на другом. И все это записано в трудовой книжке. (Преступница уже готовила для себя смягчающие вину обстоятельства.)
— Так где же эта книжка? Предъявите ее нам, — вмешался в разговор Завалий.
Киселева хотела что-то сказать, но как-то сразу стушевалась и промолчала.
Мы переглянулись. Нам стало ясно, что книжку надо искать у Шапошниковой. Киселева поняла, что, если мы найдем книжку, Раисе будет трудно отрицать знакомство и преступную связь с ней. А это в ее планы не входило.
Мы знали, что за товар переправляла в Оренбург Киселева. Им оказалась самая обыкновенная хлопчатобумажная пряжа.
В Серпухове мы как-то не до конца осмыслили сообщение об этом, полученное от оренбургского капитана. Когда же своими глазами увидели содержимое посылок, нас с Завалием охватило разочарование. Мы предполагали все что угодно, но чтобы из Серпухова в Оренбург пересылать пряжу, не шерстяную, не мохер, а обыкновенную хлопчатобумажную… Это сразу и в голове-то не укладывалось. Хлопчатобумажную пряжу за многие годы никто не пытался похищать.
Уже по пути домой мы с Завалием стали делать прикидку: кто, из какого склада или цеха мог совершить хищение пряжи. При осмотре самой пряжи мы ничего узнать не могли, так как в посылках она находилась в двухсотграммовых мотках, намотанных кустарным способом. Одна-две бобины, находившиеся внутри посылок, картонных патронов не имели. Патроны были выбиты.
Дома нас ждали приятные новости. Было установлено, что к Шапошниковой частенько заходят молодые парни со свертками, что всего их пять человек и работают они на перевалочном складе Занарской хлопчатобумажной фабрики.
Дом Раисы Шапошниковой находился недалеко от железнодорожной товарной станции. Сюда подавались под разгрузку вагоны с сырьем, поступающим в адрес фабрики. Отсюда же отгружалась готовая продукция. Занарская фабрика имела здесь свой склад.
Готовая пряжа в бобинах и початках на фабрике укладывалась в фанерные ящики, которые затем перевозились на этот склад. По мере ее накопления делали заявку на вагоны, а когда они подавались, ящики грузили и пряжа отправлялась потребителям.