На тринадцатом шаге я запнулась. И вовсе не от противоречивых мыслей, устроивших сражение в моей голове. Все дело было в круглом, как шар, рогатом существе. Оно, активно стуча копытами, бежало мне навстречу и размахивало небольшой арфой, над которой парила крошечная фея. Сильно злая к тому же фея, шипевшая какие‑то проклятия и осыпавшая своего спутника светящейся пыльцой, от прикосновений которой он ойкал и смешно подпрыгивал.
— Позже, Зиночка, позже. Я работаю! — сквозь зубы процедил сатир и, взглянув на застывшую столбом меня, расплылся в улыбке на половину круглой физиономии, после чего торжественно провозгласил: — Добро пожаловать в обитель разрушения и созидания, прелестная госпожа.
«Дзинь», — финальным аккордом пропели струны под пухлой рукой, а моя память очень кстати воскресила слухи о том, что в учебные заведения с темной тематикой частенько нанимают этих рогато — хвостатых музыкантов встречать гостей. А так как половина факультетов МАРиС связана с магическим вредительством, темной академия считалась с тем же успехом, что и светлой.
— Набор работниц на кухню с другого входа! — переключила на меня внимание и крылатая злючка.
— А — а-а… я как бы — ы-ы… — дар речи буксовал, мысли, только что яростно выяснявшие, что я тут вообще забыла, как‑то разом растеряли всю фантазию. За кого она меня приняла? За посудомойку, что ли? Да как, да… Хм, хотя чем не вариант, если откажут в обучении? Идти‑то все равно некуда.
— Дзинь, — снова подала голос арфа, будто поторапливая меня с ответом.
— Я учиться приехала! — выпалила на одном дыхании и посмотрела на обоих.
— Так иди и учись! — заявила крошка, раздраженно дернув стрекозиными крыльями. — А то ходят тут всякие, поговорить нормально не дают!
— Зи — и-инь, — страдальчески протянул сатир, скосив на нее глаза.
— Ну что Зинь, что?! — всплеснула тоненькими ручками фея. — Как ночью в кабаке языком болтать, так «Будь моей суженой, Зинаида!», а как утром за слова отвечать, так «Я работаю!»?! — и, сверкнув на меня раскосыми глазками, как рявкнет: — А ну марш в ректор — р-рат!
Я и пошла, побежала даже. Тем более ректорат находился прямо по курсу, а оставаться с этой странной парочкой было страшно. Не в том смысле, что парочка страшная: летунья в злости была чудо как хороша, а сатир, несмотря на мохнатые козлиные ноги, огромный живот и витые бараньи рога, отличался на редкость смазливой мордахой. Но моих знаний о волшебных расах вполне хватало, чтобы признать в разъяренной крошке боевую фею, способную не только менять размер тела, но и стирать с лица земли всех неугодных. Попал рогатый симпатяга, ох, попа — а-ал… Это ж как надо было наклюкаться, чтобы ЭТУ Зинаиду замуж позвать?