— Скажешь сейчас «Дяденька, отпустите!», и я запру тебя в лазарете на месяц, — без тени улыбки пообещал блондин. Затем взял с подноса чистый стакан, налил туда воды, уронил в нее несколько черных капель из миниатюрного флакона и, протянув потемневшую жидкость мне, велел выпить.
— А это…? — с сомнением покосилась я на лишенную запаха жидкость.
— Приворотное зелье, — съязвил лекарь и, видя, как вытягивается мое лицо, скрипнув зубами, проговорил: — Успокоительное! Пей.
— Точно не приворотное? — на всякий случай переспросила я.
— По — твоему, мне для подобных целей нужно зелье? — криво усмехнулся он, окончательно перейдя на «ты».
Я подумала, что не нужно, поэтому взяла лекарство. И все повторилось заново: пальцы задрожали, зубы застучали, стакан затрясся. И если бы мужчина не придержал, очередной стеклянный сосуд наверняка тоже упал бы на пол, как и его предшественник. Зелье оказалось не только без запаха, но и без вкуса. Я как раз сделала последний глоток и собиралась уже ответить на вопрос Сигурда о том, что случилось с Кларой, как в кабинет вошла покрытая змеиной чешуей женщина, которая, с хрустом разминая непропорционально длинные пальцы, с порога заявила:
— Ну? И где тут труп?!
«Труп», услышав такое, распахнул черные как ночь глаза и зло выдал:
— Сейчас как встану, и будут тут… трупы, — теневая конечность, шарфиком обвившая длинную шею Клары, выпрямила указательный палец, вывернула его вертикально и помахала из стороны в сторону, грозя «ящерице». Но похожая на рептилию особа была не робкого десятка, поэтому лишь фыркнула на возмущения пациентов.
— Лежачая твоя, Ехтиндра, — сказал блондин, даже не посмотрев на брюнетку и ее нашейное проклятие. — А у меня случай нервного срыва с переходом в истерику, — добавил он.
— И что тут у нас? — чешуйчатая женщина потерла руки, широко улыбнулась, демонстрируя два острых змеиных клыка, и, облизнувшись раздвоенным языком, двинулась к Кларе. — Какой прелестный ошейничек! — ведьмочка заерзала, напряженно глядя на решительно настроенную целительницу. — Как раз такого мне в коллекции и не хватает.
Черная рука, отпустив шею девушки, скрутила дулю. Освобожденная Кларисса откинулась назад, «ящерица» бросилась вперед, но успела ухватить призрачную кисть только за мизинец — все прочие пальцы снова вцепились в горло ведьмы. Процесс «лечения» напоминал детскую забаву «примирение», когда детишки цепляются мизинчиками и повторяют хором «мирись — мирись — мирись и больше не дерись». Только вот Ехтиндра за оттопыренный палец тянула всей своей когтистой пятерней, упираясь при этом ногой в край привинченной к полу кушетки. Клара, хватаясь обеими руками за края оной, придушенно хрипела. Целительница же в процессе перетягивания «руки» еще и умудрялась бормотать нараспев какое‑то заклинание.