И пока она говорила, расслабляясь все больше и больше, напряжение Дакса росло. Это было ему слишком хорошо знакомо: пожирающее изнутри чувство вины, бессилие, гнев и то, как это влияет на душу, облачая ее в непробиваемую броню. На эту броню он положился, чтобы обеспечить успех в будущем для себя. Он силился увидеть похожее стремление в Кейтлин, но подобной жесткости в ней не было, даже в грусти она была сильной, но мягкой.
— Я всегда делаю что-то особенное в день его годовщины, — продолжала она. — Слушаю его любимый альбом Брюса Спрингстина или сижу на крыше и болтаю с облаками. Но сегодня…
Все ее тело вновь напряглось.
— Сегодня?.. — переспросил Дакс ровным голосом.
— Я просто забыла. Даже не вспомнила о нем за весь день. Хуже всего, мне позвонила мать, чтобы напомнить об этом. Я услышала ее голос и поняла, что она уже знает об этом. Она была полна осуждения. Кейтлин — ее дочь и самое главное разочарование в жизни — в очередной раз подвела ее.
— Она не может так думать.
Услышав эти слова, Кейт подскочила, и он заметил, как она вновь обретает присутствие духа. Ее огненный взгляд прошел сквозь него, послав горячие волны по телу.
— Нет, ты не знаешь мою мать. Если бы каждый раз, когда я разочаровывала ее, мне давали монетку, сейчас я была бы миллионершей. Она практически ликовала, когда я не позвонила ей, будто она больше скучает по нему, будто она единственная страдает.
В ее глазах теперь бушевало нешуточное пламя. Дакс больше не мог сдерживаться. Их глаза встретились, страсть между ними достигли пика. Кейтлин только сейчас узнала его. Когда жар сделался практически осязаемым, Дакс произнес:
— Мне совершенно ясно только одно — твоя мать безмозглая корова.
Кейт закашлялась, икнула и рассмеялась, но вдруг накрыла рот рукой.
— Что?
— Даже не смей меня утешать. Я заслуживаю худшего. Забыла про отца и ною об отношениях с матерью, сейчас я — безмозглая корова.
— Хорошо, ты меня убедила.
Снова рассмеявшись, Кейт шлепнула Дакса по руке, затем дотронулась до его груди, и, казалось, от прикосновения ее горячей ладони на нем остался дымящийся след. Он попытался выпрямиться, отстраниться, но когда вновь посмотрел в ее глаза, такие ясные, цвета меда, широко распахнутые и поглощенные его созерцанием, решил не двигаться.
— Я просто хотел знать, что с тобой все в порядке. — Его голос звучал хрипло. — И, конечно, я пойму, если ты захочешь побыть сегодня одна.
Ее пальцы впились в его грудь. Не нужно было просить его остаться. Она не должна злоупотреблять этими отношениями.
— Скучаешь по родителям? — неожиданно спросила Кейтлин.