— На усмирение, стало быть? — ехидничали из толпы.
— На рабочий класс натравляешь!
— Ишь, в чины попал и пузо вперед!
Забегаловцы кричали до обеда, а затем сами потребовали от захватчиков освободить занятые квартиры. В дело распределения вмешались Гурьян и рудком в полном составе. Забегаловцев разместили среди шахтеров….Китайцы и сезонники остались на берегу. Перед вечером Гурьян захватил с собой Бутова и жену. Они направились на берег. За день снег стаял. В ямках стыли стеклышки лужиц. Примятые травы лежали мертвой ветошью. Долина пустующе молчала, и только около шурфов, пересвистываясь, маячили постовые милиционеры.
Сезонники и бродячая артель китайцев копошились, греясь около двух жарко пылающих костров. В кругу бегала на поводке заморенная обезьяна. Она доставала из ящика шляпы, красноармейский шлем и, надевая их, плясала по кругу, раздувая розовые ноздри. Сун-вын дергал цепочку, гортанно командовал:
— А ну, ходи, малытыска…
— Хо, кыласноалмейза, капитана езя…
— Пыласи дениги, малытыска.
Обезьянка прыгала на задних лапах с шапкой, в которую скупо летели медяки и серебрушки.
Сезонники окружили приезжих. Деловито расспрашивали о зимних работах:
— С пайкой будет наемка-то?
— На тех же условиях, — отвечал Гурьян. — Тащите, ребята, хороших работников. На будущий год не будете валяться на земле.
— А как с отходниками из колефтивов?
— На общих основаниях…
Гурьян хотел вырваться из круга к уединившимся китайцам. (Там увязывали ручные повозки и сторожко озирались на директора.) Но рабочий, с рябым, заросшим рыжей бородой лицом, незаметно кивнул и сказал полушепотом:
— Золотишко увозят.
— Как?
— Так… Хитро увозят, — рябой лукаво прищурил глаза. — Я ночесь подсмотрел, как этот Вын мудровал с веревками. Ты пощупай-ка его, товарищ директор. Вын у них закоперщиком и с Алданцем снюхался.
Между тем китайцы увязывали последний возок. Первые уже тронулись вниз по берегу, к дороге, ведущей на станцию. Китайцы шипели друг на друга, косили узкими глазами на сезонников, на подошедшего Бутова. Один из них крикнул, когда шахтер ухватил рукой за обшитую холстом веревку.
— Чиво твоя надо?
Нил нащупал до вздутого места и вынул из кармана нож.
— Стой, хунхуз! — грозно прикрикнул он на подскочившего китайца старика.
— Сиво нада! Зачем твоя делызы! — залопотал старик.
Бутов оглянулся на Гурьяна:
— Резать?
— Пластай! — разрешил директор.
Китайцы скрипнули зубами и, издав тревожные звуки, бросились бежать.
Бутов полоснул по мягкой холстине. Нож скрипнул, и из веревки брызнула золотая россыпь. Гурьян приказал шоферу: