Первую резолюцию о применении вредителям высокой кары вынес комсомол. Партактив и рудком были брошены на подготовку рабочих к суду. Летучие митинги бушевали в столовых, на дне шахт, посредине поселка, в междусменные часы.
Был вьюжный вечер, когда Катя позвала Татьяну Александровну на собрание женского актива. По дороге она украдкой взглядывала, поднимая голову, но ветер и белая муть мешали рассмотреть Татьяну Александровну.
Катя повернула лицо палящему ветру, глухо сказала:
— Глупость мы с Костей сделали, и теперь я хочу посоветоваться… Он настаивает идти в загс, а мне все равно.
— В чем же ты раскаиваешься?
— Я не раскаиваюсь, а просто неловко почему-то. Костя настаивает позвать вас с Гурьяном и Бутова, а мне стыдно как-то… К чему это?..
— Эх, вы, ребятишки! Обязательно погуляем на вашей свадьбе. Я все сделаю!
Из дверей клуба вырвались и расплескались по ветру нетерпеливые женские голоса. Татьяна Александровна рванула за скобку и на том месте, где несколько дней назад стояла Катя, беседуя со старателями, увидела Стукова. Он заканчивал доклад.
— Они принимали всяческие каверзные меры, чтобы завалить шахты, консервировать рудники, нанести вред социалистическому государству. Но у рабочего класса хорошее чутье, зоркие глаза и несокрушимые руки. Победила наша воля, наша сила и власть.
По Улентую теперь равняются видные предприятия золотой промышленности в Советской стране, о нас пишут в буржуазных газетах. Но мы не должны усыплять бдительности и не усыпляем ее. Пойдет у нас «американка», тогда мы покажем лучшие образцы советской молодой индустрии. Мы показали, как нужно переделывать бывшие каторжные рассадники в блестящие форпосты социалистического труда и быта.
Сидевшая в президиуме Варвара перешептывалась с соседкой, длинношеей, сухощавой женщиной в красном платке и косила одним глазом на Вандаловскую.
Вопросы докладчику самые разнообразные.
— Почему в столовых говядина с душком?
— Отчего в паек выдали мерзлую картошку?
— Чем способнее всего лечить цингу?
Стуков отшучивался. В прениях первою выступила сухощавая женщина из президиума:
— Судить их, сукиных детей, так, штобы и мокра не осталось! Я так высказуюсь — хлопнуть всех, и дело с концом! Но и на других тоже надо посмотреть, на тех, который мужний закон разбивают и делают распутство.
Ораторша щелкала зубами, закатывала глаза. Она не назвала имя, но все поняли, что обвинение падает на Татьяну Александровну. И женщины, припомнившие похождения блудливых своих мужей, казалось, только этого и ждали:
— Правильно, Лукерья! — загремели голоса.