На небольшой площадке перед обрывом стояли скамейки. Мы сели на одну из них отдохнуть. Адонис сосредоточенно молчал, закрыв глаза, и мы с Юкой долго не решались его потревожить.
Но за нас это сделали обстоятельства.
Рядом с площадкой, где мы сидели, располагалась еще одна похожая терраса, только заросшая кустами. На ней вдруг появился старый голем – он прошел совсем недалеко от нас, и я хорошо его разглядел.
Это был уже отработавший свое служка – шатаясь, он шел к обрыву, чтобы прыгнуть в море. Ему было не меньше двадцати лет, что делалось ясно по старомодной прическе, облупившейся краске и темным зигзагам на глине: глубокие трещины с выкрошенными краями походили на язвы.
С глиняного лба уже снята была рабочая печать, но на лице голема все еще сияла белозубая улыбка, а голубые эмалевые глаза смотрели в будущее с неподдельным оптимизмом. Я его где-то понимал: ему оставалось лишь добраться до обрыва.
Но пройти эти последние несколько метров бедняге не дали.
Из-за кустов наперерез ему выскочила стайка мальчишек. Самому младшему было лет восемь, а старшему – тринадцать или четырнадцать. Те, что поменьше, держали в руках деревянные мечи и копья, а старший был вооружен настоящим пожарным багром.
– Великан! Сдавайся!
Судя по их нарядам, мальчишки играли в рыцарей.
Голем попытался обойти их, но безжалостно подставленная под ноги палка сбила его с ног – и рыцари принялись за дело. Деревяшки почти не причиняли голему вреда, но вот багор со второго удара расколол глиняную голову и, похоже, повредил утилизационное начертание: ноги бедняги перестали шевелиться.
– Прекратите! – крикнул мальчишкам Адонис.
– Почему? – спросил один из них. – Он ничего не чувствует! Ему не больно!
– Больно не ему, – сказал Адонис. – Больно Ангелам в твоем сердце.
– Врешь ты все! – отозвался мальчишка неуверенно.
– Вру, – неожиданно согласился Адонис. – Но если ты сам не поймешь, почему не надо его бить, никто тебе этого не объяснит.
Мальчишки недовольно побрели прочь.
Безголовый голем пополз дальше к морю, подгребая руками, словно плыл по земле. На месте боя осталась часть его головы, из которой смотрел на нас пронзительный и веселый голубой глаз.
Когда голем перевалился через обрыв и полетел вниз, Адонис сказал:
– Я их тоже в детстве добивал.
– И я, – вздохнул я. – Сейчас, конечно, стыдно.
– Ты слышал выражение «убей себя о стену»? – спросил Адонис.
– Нет, – сказал я.
– Наверно, ты для этого слишком молод.
– Это с Ветхой Земли?
– Наоборот, – улыбнулся Адонис. – Это на Ветхую Землю оно залетело из нашего мира. Иногда случается и такое.