Большую часть ладьи занимал короб с запасенной в нем электрической силой, заменявшей на Ветхой Земле благодать. Остальная начинка напоминала город, увиденный с большой высоты – словно бы тесно стоящие дома, соединенные лабиринтами тонких металлических улиц. Некоторые из домов были сверху похожи на почтовые марки с золотыми зубцами.
Я захотел понять, как работают эти марки. Ответ, дошедший до меня через некоторое время, был маловразумителен. Суть заключалась в том, что электрическую силу со страшной, поистине невообразимой скоростью заставляют метаться по их зубцам, и при каждом таком прыжке марки выполняют особое правило, заложенное в них людьми, и правил таких очень-очень много. Я захотел постичь это глубже. И тогда…
Тогда мне открылось нечто невероятное.
Я попробую объяснить то, что я увидел, пользуясь понятными нормальному человеку аналогиями.
Умофон как бы состоял из невообразимого числа свитков с законами, исполнявшимися электрической силой много раз в секунду, вот только записаны эти повеления были иначе, чем принято у нас. Вместо латунных цилиндров и полосок рисовой бумаги ветхие люди применяли изощренную и чрезвычайно мелкую резьбу по камню, во много слоев вытравливая в нем тончайшие иероглифы с непостижимо сложным смыслом. Электричество, проходя по ним так и сяк, каждый раз как бы принудительно прочитывало их.
Нечто похожее происходит, когда ветер вращает барабан молитвенной мельницы с вырезанными на нем мантрами. Но здесь было наоборот: мельница оставалась неподвижной, а вокруг нее замысловато кружил ветер – и не простой ветер, а как бы дуновение множества голосов, читающих заклинания.
Молитвенный барабан назывался у ветхих людей словом «Хад», а произносящий заклинания голос – словом «Цоф» (так я расслышал). Мантры на барабане «Хад» были все время одни и те же, а заклинания «Цоф» постоянно менялись.
И каждый раз, когда эти «Хад» и «Цоф» встречались, электрическая сила как бы околдовывала себя сама – подчиняясь заклинаниям, она разбегалась по металлическому лабиринту таким хитрым способом, что функции умофона проявлялись совершенно безблагодатно – то есть вообще без вмешательства Ангелов!
Трудно было поверить, но те удивительные вещи, которые могли делать эти маленькие коробочки, всего лишь вытекали из железных необходимостей материи – и свойств хитрой тюрьмы, построенной для нее людьми.
Мы, конечно, не сумели бы повторить у себя ничего похожего: эти мелкие до невидимости иероглифы, вытравленные в кристалле, вобрали так много разных смыслов, что при самом мелком почерке все заключенные в них команды нельзя было бы вместить даже в миллион латунных цилиндров с бумажными свитками.