К счастью, выход был открыт: всего через несколько секунд я протиснулся через узкую дверку и оказался в ротунде, где плавал похожий на облачко пара Алексей Николаевич.
– Добрый вечер, Ваше Величество! – услышал я его голос. – Вы вернулись? Я потерял связь!
Времени на разговоры не было.
Входной двери в стене ротунды в этот раз снова не оказалось – но тут пришлись кстати уроки Менелая, и я вывалился в коридор Михайловского замка прямо сквозь стену.
Мне навстречу бежал Великий Фехтовальщик. Я ожидал встречи – но не думал, что она случится так скоро.
На этот раз он не походил на человека. Он напоминал огромного паука с большой белой маской вместо головы и тела – той самой ужаснувшей меня маской, что я увидел на экране миг назад: опрокинутое к потолку лицо с двумя удивленными дырами глаз и множеством дырочек поменьше вместо рта и носа.
Из-под маски выходили шесть голых окровавленных ног и не меньше дюжины рук. Они были перемешаны таким несуразным образом, что делалось ясно: они не могут принадлежать живым людям. Тем не менее этот сшитый из человеческих конечностей паук перемещался по коридору, и очень быстро. В его поднятых руках блестело занесенное для удара оружие: железные пики, ножи, крючья – и, конечно, обычные для моих кошмаров табакерка и шарф.
Я бы поразился мрачному воображению Галилео, если б не видел только что поток Флюида, сгустившийся в это существо: часть форм уже присутствовала там, а часть, верно, была взята из моих собственных страхов.
Великий Фехтовальщик бросил в меня железную пику. Я успел сгустить перед собой Флюид, где она увязла – но он тут же швырнул две других. От них я еле увернулся. У него было слишком много рук – соревноваться с ним в воинских искусствах было бесполезно.
Галилео все про меня знал.
Вспомнив завет Менелая, я побежал по коридору, возводя за собой преграды из Флюида – но Фехтовальщик без особого труда обходил их, словно я закрывал перед ним двери, а он тут же открывал их… Это мешало ему швырять пики, но он протискивался сквозь преграду чуть быстрее, чем я создавал новую. Он был куда мощнее меня. Спасало одно – я двигался проворней, просто потому что не путался в собственных ногах.
Но очень скоро я стал уставать от этой погони с препятствиями. Расстояние между нами почти не менялось, но я знал, что не смогу убегать вечно. Мне тяжело было долго управлять Флюидом без треуголки. Когда брошенная Фехтовальщиком табакерка оцарапала мой висок, я понял, что игра подходит к концу.
Я мог, конечно, использовать остаток своей силы на то, чтобы вооружиться и принять смерть лицом к лицу – но эта героическая мысль нисколько меня не возбудила: с таким же успехом можно было фехтовать с камнепадом. Умереть на бегу, словно заяц на охоте, казалось еще гаже. Я даже не знал, куда именно несусь по пустым утренним коридорам.