Появился Август. Небритый, сигарета в уголке рта, недовольная походка — судя по всему, он был не в духе.
— Мерзкая погода, ужасная, — чертыхнулся он и шлепнул на стол письмо. — Вот, почта. Ты хоть заглядывал к растениям, поэт?
Фред отрицательно помотал головой:
— Поливать необходимости не было.
— А обирать улиток с листьев, — проворчал Август и двинулся по направлению к своей плантации.
— «Уж так оно есть», — иронически крикнул Фред ему вслед.
Август недовольно остановился.
— Э-э.
— Ну, ладно, ладно, — улыбнулся Фред, которого плохое настроение других всегда веселило. — Что-то можно и изменить к лучшему!
— Да, — буркнул Август, — а когда что-то изменишь, все опять таково, каково есть.
— Хорошо, ну, я забыл про улиток. Уж как оно есть, — ехидно отозвался Фред. Он и сам удивлялся, почему эта фраза так его зацепила.
Август отвернулся. Фред не стал провожать его к плантации. Он не чувствовал ни малейшего желания выслушивать какие бы то ни было упреки из-за этих растений. Вместо этого он вскрыл письмо. Сюзанна опять, как и в прошлый раз, набрала его на компьютере и распечатала.
Дорогой господин Фирнайс!
1) Спасибо за открытку! Я и не знала, что они еще есть на свете. Листки с записями тоже получила. При случае сделаю из них коллаж. Ведь для чтения они пригодны гораздо меньше. При виде Вашего почерка я решила, что Вы хотите надо мной поглумиться. Разобрать я смогла одно-единственное слово (реальность), и то оно было зачеркнуто.
2) Четверостишие я смогла кое-как разобрать. С каких пор Вы начали рифмовать?! Господин Фирнайс, рифмованные стихи не отвечают духу времени. Такое я не смогу продать! Последний, кто писал в рифму, это, насколько я знаю, Клопшток, но ведь он умер лет двести назад! Ну ладно, примем во внимание еще и Кестнера. Если Вы скажете, что хотите издать ретротомик — с одами, балладами, сонетами и хокку, — то вынуждена Вам сообщить, что Вы для этого староваты. Хорошенькую двадцатилетку с рифмованным сонетом еще можно сбыть по дешевке, но Вас! Фирнайс! Вам нельзя рифмовать! Только представьте, что Вы прочтете о себе в «Шпигеле» и «Зюддойче». Не вздумайте устроить это мне, а в первую очередь себе!
3) По поводу Вашей фразы: «Словеса — вот что больше всего препятствует мне, чтобы предаться блаженству бытия». С предыдущей полуфразой Вы попали в яблочко, Фирнайс, а именно: «Может быть, Вам, как моей издательнице, это и неприятно слышать». Я и в самом деле слышу это без особого удовольствия. Во-первых, я — как Ваш первый редактор — думаю, что нормативным множественным числом от слова «слово» следует считать «слова», а не «словеса». Во-вторых, я, естественно, желаю Вам всяческого блаженства бытия, но неужели Вы не можете достичь его иначе, чем коверкая слова? Подумайте, дорогой Альфред, Вы пишете очень хорошо. А кроме как писать, Вы не умеете ничего.