Когда сумерки медленно опускаются на котловину долины, она уезжает назад, в городок.
— Когда светло, ты смотришь на предметы, — сказала она. — А когда темнеет, предметы смотрят на тебя.
Эта мысль преследовала меня полночи.
Наутро я долго стоял на пороге и смотрел на озеро. Оно парило и дымилось, как гейзер (из-за Исландии). Ветер сдувал с листьев тяжелые капли воды. Сова прокричала перед тем, как уйти спать. И вдруг — вдруг — пожалуйста, не смейтесь надо мной — вдруг я смог увидеть танец эльфов, они парили над блестящим паркетом воды, туда, и сюда, и по кругу, и их воздушные хороводы продолжились в камышах. То было не воображение и не поэтическое видение, не метафора! И я был трезв, как крокодил. Я их видел. Эльфов. И я могу Вам сказать, это меня не испугало. То, что меня испугало или прямо-таки шокировало, было скорее понимание — как я только мог, будучи поэтом, верить и говорить, что у меня нет души? Как я мог забыть, что мы явились из другого мира и уйдем в другой мир? Как я мог забыть, что моя задача — нести весть о слабых мерцаниях этого мира?
Но не торжествуйте до времени, дорогая издательница. Я не знаю, будут ли у меня силы сообщить об этих мирах. Силы и воля. Мы учим детей молитве, обращенной к их ангелу-хранителю. Но сами мы, взрослые, покинуты всеми добрыми духами. Так же выглядит и мир. И почему мы покинуты добрыми духами? Потому что мы их забыли. А оттого, что мы их давно забыли, мы живем теперь в мире, где иномирие существует лишь для некоторых детей и сумасшедших.
Спокойно можете причислить меня к последним.
Совершенно свихнувшийся,
Дорогая Сюзанна!
Сегодня я их снова видел, царицу фей Титанию и весь остальной потрясающий хоровод эльфов.
Больше мне сейчас ничего не приходит в голову.
Дождь.
Дождь.
Размышляю, не поехать ли мне в городок. Чтобы хоть с кем-то поговорить. Но беспокоюсь за дорогу. Повсюду вода. Мара — странное, очень красивое имя.
С приветом,
PS: Если когда-нибудь снова появится моя книга, название «Любовь среди рыб» просто напрашивается. Но боюсь, дальше названия дело не сдвинется.
Дождь прекратился. Сквозь свинцово-серый покров туч нежно поблескивало солнце. Когда Фред расслышал шум мотора, он возликовал. Однако вовсе не Мара, а Айша прибежала к хижине по узкой тропе от парковки. Она радостно виляла хвостом и приветствовала Фреда, затянув песню в виде жалобного скулежа, что его ужасно тронуло. Это нужно непременно обсудить с Марой: действительно ли собаки единственные существа, для которых люди значат больше, чем их собратья по виду.