Но в ходе долгих одиноких вечеров Лизи пристрастилась к сентиментальности и любила поплакаться, хотя самой себе была противна, когда выливала на ближних эту смесь из завышенной самооценки и жалости к себе. Теперь она как раз хотела приступить к рассказу о своем детстве.
— А вот мой брат, он ну просто все сделал правильно. Стал врачом, как отец, ортопедом, как отец, водит «БМВ», как отец, сам дважды отец, как отец, — она знала, что должна немедленно остановиться, ведь из книги «Здесь и сейчас» она усвоила, что завышенная самооценка и жалость к себе представляют собой самые низменные проявления «эго». Но, к сожалению, уже набрала разгон.
— У тебя-то все хорошо, — сказала Лизи. — Это я, я живу теперь совсем одна. Это у меня нет денег!
Сюзанна хладнокровно ответила:
— Лизи, могу обратить твое внимание, что и то, и другое можно сказать и про меня.
— Но меня, — добавила Лизи на свою чашу весов, — моя актерская агентша отбраковала из каталога агентства со словами «Вам-то что пользы с того, что ваша карточка лежит мертвым грузом?».
— Это ты мне уже рассказывала, — вздохнула Сюзанна.
Лизи обиженно молчала и раздумывала. Признаться, основные пункты ее творческой биографии при ближайшем рассмотрении составляли скудноватую картину. По правде говоря, для этого не требовалось и ближайшего рассмотрения. Издали все было видно, Элизабет Хальбиг из Тройсдорфа под Кёльном не представляет собой ровным счетом ничего. И это — тут Лизи могла бы начать всхлипывать — единственное, на что она действительно годилась: быть ничем.
Языки: немецкий литературный и кёльнский диалект.
Образование: голосовой тренинг, театр угнетенных, импровизация (3 мастерских), дыхание (диплом об окончании).
Сыгранные роли: Ф. Шиллер «Коварство и любовь», роль Луизы.
(Там не было указано, когда она воплотила эту главную роль мировой литературы, не было указано и то, что играли спектакль в спортзале гимназии, носящей имя поэта.)
Другие роли: индианка апач в «Виннету-Ш» на фестивале Карла Мая в Бад-Винценберге. (Не было упомянуто ни то, что роль была без слов, ни то, что Лизи была одной из приблизительно двадцати индианок апач, ни то, что основной задачей этих лишь слегка одетых индианок было придать некий эротический налет индейской продукции.)
Рубрика Кино/Телевидение полностью отсутствовала в агентском профайле Элизабет Хальбиг из Тройсдорфа под Кёльном.
Но все это Лизи не упоминала. Жалость к себе самой постыдна, непродуктивна и пробуждает у окружающих не жалость, а лишь агрессию, уж это-то она усвоила.
— Можно мне последний стакан?