Мы побежали по течению, туда, где вода выбиралась из-под снежного свода, но Феди не было и там, хотя тоннель просматривался метров на восемь. Мы сели на берегу ручья и закурили. То, что этот бедолага появится у наших ног, сомнений не было. Вот только мертвый или живой? Не успели мы сделать и пяти затяжек, как из тоннеля раздались трёхэтажные выражения. Еще через минуту Сергей, с сожалением выкинув недокуренную сигарету, ухватил, Федю за шиворот, и мы вдвоем вытащили его на берег.
— Ну, блин, лажанулся! И з-з-значок сгорел! - Начал плакаться искатель приключений:
— Хороша была шавка… Шиффер Клавка!
— Федор Иванович! Вы удивительно хорошо плаваете! Скажите, где Вы прячете жабры, — я, как мог, пытался взбодрить несчастного и мокрого Федю.
— Расскажешь кому, что его вертолет сбил, — не поверят, — усмехнулся Сергей, мрачно разглядывая небо.
А в это время злополучный и всеми нами проклятый вертолет появился со стороны Ягнобской долины и, не снижая высоты и не меняя курса, ушел в направлении к Сардай-Мионе.
— Опять вертушка! А мы всё смеемся, — слегка поморщился Кивелиди, задумчиво выжимая воду из плечевых накладок Фединого пиджака.
— Похоже, Тимур уже рудник там организовал. И гребет самородки лопатой.
— Ну и хрен с ним! — отозвался я. — Зато молодость вспомнили. Я все мечтал в этих краях побывать.
— Радуйся тогда. Твои мечты исполняются, — усмехнулся Серёга и, обернувшись к несостоявшемуся утопленнику, строго приказал:
— Федька, доставай водку!
Пострадавший мгновенно взбодрился и быстро развязал вещмешок.
— Усе в порядке, шеф! — радостно воскликнул он, понюхав, многократно обернутый в нижнее белье и перевязанный сверху бечевкой, мокрый сверток. Наливай, Русик, не тяни!
Фредди веселел на глазах.
— Ну что? Полетал чуток, Коуперфильд хренов!?
Я размотал сверток, достал бутылку и, сорвав зубами крышку, подал жаждущему Феде. Отпив граммов сто пятьдесят и немного порозовев, он пообещал, что впредь будет более осторожным. На его языке это звучало примерно так:
" Яйца морозить больше не буду! Век воли не видать"!
— Не будешь, конечно. Я тебя на ишака посажу и проводом примотаю. Есть у меня такой провод — тонкий и многожильный. Юрка ими сурков ловит. Отвязывать буду лично — по малой и большой нужде!
Пообещав это, я вспомнил давнюю историю и рассмеялся. Мужики удивлённо взглянули на меня, и я начал рассказ, надеясь отвлечь Сергея от мрачных мыслей:
— Однажды мы возвращались с Барзангинского горного узла. С нами "шёл" геолог — Одиннадцать Лет Октябрьской Революции Иванович Худяков. Такое вот экзотическое имя — Олор. Мы его уважали. На студенческую скамью майор Худяков сел в сорок пятом, сразу после войны.