Наконец тронулись, но со скоростью километр в час. Делать нечего, — смирился я с его медлительностью, тем более луна выкатила, светло стало. Иду о шашлыке мечтаю, А скотинка впереди трусит… Неспешно так, задумчиво. Оглядывается по сторонам, цветочки кушает… И вот уже лагерь вдалеке появился — километра полтора до него по тропе через закрепленную осыпь. Уклон крутой, — градусов 45, и тянется прямо к обрыву. А там сланцы на поверхность выходят. Есть такие осыпи из мелочи остроугольной, суглинком слегка сцементированные. Упадешь — зацепиться не за что. Не разобьешься, но живого места на коже не будет.
Тропа хорошая, иду смело! И вдруг слышу, — в лагере музыка во всю мощь заиграла. Шофер со студенткой Кларой танцы устроили! Я их предупреждал: если кто — то в маршруте — в лагере должно быть тихо! У нас в экспедиции один геолог погиб так. Дополз покалеченный, почти до лагеря, кричал, но никто его не услышал.
Так вот, я разозлился, потерял бдительность, оступился — и вниз! Всё! За одно мгновение жизнь перед глазами прошла!
Неожиданно, мое продвижение к мучительной, безвременной смерти резко замедлилось, а потом и вовсе прекратилось. Посмотрел вверх, а барашек — маленький такой, килограммов двадцать без шкуры, на шашлык хороший не хватит, как стоял на тропе, так и стоит, родной. Лишь дернулся немного, когда веревка под тяжестью моих ста двадцати килограммов до отказа натянулась. Полежал я с минуту на склоне, дух перевел. Потом подтянулся по этой веревочке, сел рядом со спасителем, обнял за шею, погладил нежно. До сих пор его запах помню — родной такой, надежный. Растрогался, разговаривать с ним начал. "Прости, — шепчу, — брат, за былую грубость!
Хочешь, я тебе имя красивое придумаю?"
Своё обещание сдержал — "Незабудкой" его назвал. Долго я не давал разрешения на съедение моего спасителя. Только через месяц, со слезами на глазах, на день рождения Клары мы сделали из "Незабудки" шашлык…
* * *
Через несколько часов, мы подошли к подножию перевала. Здесь долина разветвлялась на две, идущие параллельно южному склону Гиссарского хребта. То здесь, то там ущелья и бегущие по ним ручьи разрезали остатки, сошедших зимой, лавин. Их было необычайно много для этого времени года. Да и понятно — прошедшая зима была суровой и богатой на снегопады.
Одна из таких лавин оказалась на нашем пути. Под ней, в промытом тоннеле бешено клокотала вода. Мы осторожно шли по самой середине снежного моста. Внезапно послышалось тарахтение вертолёта. Все замерли…
Федя поднял голову и, не удержавшись, соскользнул вниз. Проводив взглядом Ми-четверку, мы с Сергеем, матерясь, бросились к провалу, но Феди там не было, — поток унес его.