Закончив с туалетом, я, не спеша, подошел к своим товарищам и сказал им шепотом:
— Там записка. В ней написано: "Я уехала". И снизу подпись: "Ваша крыша".
— Ты брось дурака валять, — подавив улыбку, сказал Сергей. — Что, ничего нет?
— Есть кое-что, — подмигнул я и, заметив, что Нур прислушивается, громко продекламировал: "От Клавки Шиффер пламенный привет и новенький бюстгальтер".
— Ничего не понимаю! При чём здесь бюстгальтер? Может быть, объяснишь?! — Наташа начала сердиться.
— Да это просто к слову. Тебе можно и без "бронежилета" — Я рассмеялся и, обращаясь к Сергею, добавил:
— Это от твоего горелого друга послание. Свидание тебе назначает. Обещал завтра утром продолжить свои домогательства. На, читай.
И незаметно передал ему записку. Через минуту мы все дружно поднялись на ноги, и под недоуменным взглядом Нура, побрели в штольню. Наверное, не надо было этого делать, пусть бы загнали, как обычно, но ждать до положенного времени мы уже не могли.
Как только мы расселись по своим местам, Сергей несколько раз прочитал записку. Но никто ничего не понял. Мы начали строить догадки.
— Понятно одно: надо что-то искать под первым завалом, — сразу предположил я. — Но что такое ковер-самолет?
— Это, наверное, какая — то фенечка, — неуверенно предположил Кивелиди.
— Руслан, переведи, помнишь, ты хвалился, что можешь по фене пикать!
Я понимал, что выгляжу сейчас перед своими товарищами эдаким "Бароном Мюнхгаузеном", но перевести слово "ковёр — самолёт" с фени на русский язык не мог. Моё молчание становилась всё более неприличным и похожим на знаменитую паузу Станиславского. Из этой заминки меня вывел бодрый голос Серёги.
— Ну, что? Будем искать?
— Мину? Искать? В темноте? — подключился к прениям Житник. — Замечательно! Нет, господа, лежать с вами в братской могиле я не желаю!
— Послушайте! — воскликнула Наташа. — Вчера вечером, поправляя перед сном подстилку, я случайно нащупала что-то в земле. Проводок, или что — то похожее…
— Нащупала что-то! В темноте! — усмехнулся Сергей. — Юр, это не твой "кобелёк-то" был?
Едва сдерживая смех, я пробрался к Наташе и, пытаясь определить ее точное местонахождение, попал растопыренными пальцами в упругую грудь. Она немедленно поймала мою руку, и ткнула ею в нужное место. Я тщательно ощупал проводок и понял, что оба его конца уходят в грунт подошвы штольни. Обломком супинатора, недавно послужившим мне консервным ножом, я стал откапывать проводок. Оказалось, что их два, и они тянутся под стенкой от устьевого завала до первого внутреннего и уходят под них.