Но я не боялся! Напротив, ощущение надвигающейся опасности будоражило меня. Тем более, Егорыч обещал, что это будет последнее в моей жизни Геологическое Поле.
— А что Вы так переживаете? — спросил я, искренне удивившись.
Я ем хурму, а рот вяжет у вас? Удавкин не унимался, изображая строгого товарища:
— Если ты ввяжешься в это дерьмо, не просчитав все варианты, то всех нас за собой потянешь! Без исключения!
Сделав физиономию, а ля Луи де Фюнес, я пообещал быть честным и достойным сыном своей Родины.
Сергей Егорыч наточил свои глазки — гвоздики и пронзил меня до самых лопаток:
— Молодец! Но надо быть хитрее… А ты уж очень прост… А, может быть, прикидываешься?
Я валился с ног от усталости, и не стал вдумываться в его слова. А надо было!
Прошло несколько дней после встречи с наркоагентом, и я стал забывать неприятную встречу.
Как-то вечером, Фархад, Ахмед и я возвращались на базу. Настроение у всех было приподнятое. Я обнаружил участок, который тянул на хорошее медно — порфировое месторождение. До трассы оставалось несколько километров пути. Неожиданно наша машина остановилась. Ахмед вышел и через минуту доложил, что передние колёса сидят в глубокой канаве. В принципе, мы должны были въехать в нее на полном ходу с последующим окончательным развалом "Лендровера" на составные части, но к этому времени у нас уже была сломана рессора, и мы еле тащились. Все как в кино, только вместо бревна или поваленного дерева — траншея. Когда мы вышли из машины осмотреться, нас окружили какие — то люди. Фархада чем-то ударили, и он упал в придорожный куст. Меня свалили на землю, связали и понесли куда-то мимо Ахмеда. Он, заметив мой укоризненный взгляд, развел руками.
После трехчасовой езды по ночной пустыне, мы прибыли к "месту назначения". Меня бросили в загон около большой войлочной палатки. Когда мои глаза привыкли к темноте, я обнаружил рядом с собой симпатичного белого верблюжонка. Он был красивый и грустный… Его большие, влажные глаза светились недетской мудростью, Я знал, что этому одногорбому "чуду" надо понравиться. Они не любят, когда к ним притрагиваются, или делают резкие телодвижения. Рассердившись, этот малыш может запросто убить или покалечить резким ударом изящной ножки. Пообщавшись несколько минут с юным кораблём пустыни, я уснул.
Ранним утром следующего дня двое мужчин подтащили меня к небольшому костру, у которого уже сидело несколько человек. Не торопясь, развязали, налили чаю, дали кусок лепешки и куриную тушку с оторванными конечностями.
После трапезы один из них взял в руки нож и стал мне что-то говорить. В его речи часто повторялось слово "гуш", что на фарси означает ухо. Я понял, чего сейчас могу лишиться и, надеясь, что они ограничатся одним ухом, принялся вспоминать, какое из них оттопырено. Вспомнив, что левое, я повернул голову нужной стороной к незамысловато вещавшему и красноречиво жестикулирующему бандиту. Мысли мои метались, руки нервно теребили связку камешков, в которых я не так давно искал золото… (Всякий геолог, отколов образец, изучает его с помощью лупы, затем связывает длинной крепкой капроновой нитью в гроздь, которая всегда болтается у пояса.)