Поскольку газа в этих краях не было, все топили у себя дровами. Топил и отец Игорь: печка в доме стояла продуманно и экономно — так, что тепло от нее шло сразу по всем комнатам.
Такой же скромной была и сама церквушка: маленькая, тесная, холодная, с буржуйкой возле окна, чтобы создавать хоть какое-то ощущение тепла, когда снаружи устанавливались холода и морозы. Новый настоятель старался поддерживать свой храмик в том же состоянии, в каком получил от отца Лаврентия: в идеальной чистоте, порядке и полной сохранности всего, что удалось уберечь от варваров. Люди со всех окрестных деревень снесли сюда святые образа и книги, спрятанные в надежных местах во время разрушения храмов.
Особым почитанием пользовалась одна икона — образ Богоматери «Всех скорбящих Радосте». Он был написан на большой дубовой доске, выгнутой наружу по старинной технологии, с многофигурной композицией, в центре которой стояла Сама Царица Небесная, окруженная небесной славой ангелов, архангелов, мучеников, преподобных отцов и жен, а внизу, с воздетыми к Заступнице руками, страждущие, были изображены обуреваемые от скорбей и недугов грешные люди. Снятая со стены храма, когда сюда ворвались комсомольцы, икона была обречена на публичное сожжение — как и другие святые образа, сваленные посреди деревни на одну большую кучу возле оскверненной церкви. Но безбожникам этого показалось мало. Они решили «дать прикурить» святыням, начав под громкий смех и похабные частушки таких же безумцев раскуренными папиросами выпекать святые лики. А потом их спалили — все, кроме одной, той самой «Всех скорбящих Радосте», выкраденной под покровом ночи кем-то из набожных крестьян и спрятанной в чулане, пока не пришло время возвратить святыню в храм на прежнее место.
А вскоре изумленные люди стали замечать, как сморщенные от папирос краски на ликах начали без всякой реставрации разглаживаться, возвращая обезображенным ликам их прежний благолепный вид. А от самой иконы потекли чудеса: больные исцелялись, терпевшие особую нужду получали нежданную помощь, горевавшие — утешение. Прослышав об этом, сюда потянулись богомольцы и с других мест, добавляя людей к тем единицам, что стояли в храме.
«Царице моя преблагая, надежде моя Богородице, приятелище сирых и странных предстательница, скорбящих радосте, обидимых покровительнице!» — затягивал простуженным голосом иеромонах отец Лаврентий, опускаясь в поклоне перед чудесным образом.
«Зриши мою беду, зриши мою скорбь, помози ми яко немощну, окорми мя яко странна» — подтягивали люди, тоже склоняя колени в мольбе и простирая свои руки вместе со страждущими, больными и немощными, изображенными на иконе.