Через два дня кончились патроны. Вестовые метались от штаба дивизии в полк и обратно, но патроны и гранаты не поступали на позиции. Немцы, прощупывая оборону, действовали дерзко и смело: в темноте пробирались к русским окопам и закидывали их гранатами. Нашим было нечем ответить, кроме как камнями, палками и комками глины. К тому же — начался голод: провизия закончилась. Пришлось забить трёх обозных лошадей. Василий с горечью видел, как старший конюх Потап Косолапов увёл за уздцы в лес Статную — молодую каурую кобылу, любимицу всего полка; у неё оказалась пораненной нога. Взлаял выстрел.
Затишье затянуться не могло: однажды ночью, ближе к утру, начался страшный артиллерийский обстрел — валило дубы и ясени, трещала земля. Воздух был наполнен свистом, грохотом, стоном. Заваливало целые взвода грудами разбухшего от влаги жнивья. Небо как будто пылало: окрашивалось в багровые прожилки, когда разрывалась шрапнель, метались лучи прожекторов, взмывали к бездонной выси осветительные ракеты. Потом с вражеской стороны застучали пулемёты и глухо забухали винтовочные залпы. А Иркутскому полку было нечем отвечать. Поддержал соседний мортирный полк, находившийся в версте за холмами. Он выдвинулся к Висле и пулемётным огнём и гранатами подавил несколько вражеских дотов. Однако поддержка была несущественной — артобстрел и пулемётный натиск усилились, иркутянам невозможно было поднять головы из окопа.
В какой-то момент затишья, уже в сиреневой наволочи раннего утра, полку была дана команда отступить ко второй линии обороны, потом — к третьей. Воевать, понял Василий, было просто-напросто нечем.
Наконец, часам к восьми утра ящики с патронами и снарядами были доставлены на подводах. Но только повеселевшие унтеры начали раздавать, как — атака немцев.
Немцы шли на иркутские позиции редкими, но ровными вышколенными шеренгами. Это было медленное, холодновато-презрительное шествие нескольких сот крепких, сытых, откормленных мужчин в серо-зелёных новых шинелях, в касках с рожками, с выставленными вперёд дулами и штыками винтовок. С правого и левого флангов по русским позициям беспрерывно косило несколько пулемётов, не позволяя сибирякам даже голову высунуть из-за бруствера. Унтеры — а им помогали взводные и даже ротные офицеры — спешно раздавали патроны. К пушкам подтаскивались ящики со снарядами. Но огонь вражеских пулемётов не обрывался ни на секунду, с ящиками в руках солдатам приходилось подолгу отлёживаться в буераках, за деревьями и окраинными хатами, выжидая момент, чтобы пробежать с тяжелейшей поклажей к орудиям, которые были замаскированы в березняке. Все осознали, что грядёт страшный поворот, быть может, выбор: нужно будет либо отступить, побросав снаряжение, лошадей, раненных, боеприпасы, либо — умереть.