— Эх, вы, что бы вам проследить, куда начальник спрятал первые три ящика и лопату!
— Мы не могли. Они стали стрелять из своих мушкетов, когда понесли ящики, и мы убежали. Мы сразу догадались, что это как раз и есть те самые мушкеты, о которых нам рассказывали наши деды, а нашим дедам рассказывали их деды… Но только они их не понесли в Священную пещеру, потому что мы бы тогда снизу это увидели. Маленький Боб вам, может быть, расскажет побольше моего, потому что я не решился идти за ними следом, а он ходил. Он очень отчаянный парнишка, этот маленький Боб Смит.
Егорычев вспомнил мальчишку, который первый с Гамлетом выскочил на лужайку во время преследования Сморке, и невольно улыбнулся:
— Действительно, отчаянный паренек… Ты мне его покажешь, Гамлет? Я постараюсь прийти к вам в деревню, чтобы потолковать с ним.
— Я вам его обязательно покажу, сэр. Буду рад, если вы будете гостем Нового Вифлеема. Вы всем нам очень понравились.
— Только пока никому ни слова о нашем разговоре. До свидания, Гамлет!
— Хорошо, сэр. До свидания, сэр!..
Пока Егорычев разговаривал с Гамлетом, а потом возвращался наверх, на Северный мыс, на лужайке неподалеку от пещеры произошел разговор, о котором мы не можем не поставить в известность наших читателей.
Беседовали Фламмери и Цератод. Они совершали предписанную наукой прогулку перед ужином. Фламмери на ходу стругал себе хлыстик.
— Какой Фремденгут эсэсовец! Он делец, честнейшая фирма. Его слово вернее любого векселя, — сказал Фламмери, пряча ножик в карман.
На это Цератод брюзгливо ответил:
— Охотно верю. Но, по совести говоря, эта характеристика штаба войск СС…
— Копия характеристики. Вы же сами обратили внимание Егорычева на то, что это всего лишь копия!
— Это я сказал Егорычеву. Но меня самого это не очень утешает. Если говорить строго между нами, барон Фремденгут не кто иной, как самый обыкновенный эсэсовский палач… Да-да, палач, и, пожалуйста, не возражайте. Особо доверенное лицо рейхсфюрера СС, да еще при таком концентрационном лагере, как Майданек!..
— Мне припоминаются, дорогой мой Цератод, кой-какие войны. И кой-какие концентрационные лагери во время англо-бурской войны. Буры — старики, женщины, дети — за колючей проволокой, и их оптом расстреливают.
— Ну, это совсем другое дело, — высокомерно промолвил Цератод.
— Конечно, конечно, — согласился Фламмери с ехидной улыбочкой. — Понимаю… Так вот, если вам угодно знать мое мнение, Фремденгут попал сюда на остров скорее всего в порядке ссылки. Видимо, серьезно не поладил со своим начальством. Зачем ему ездить в такую дьявольскую даль, если на его заводах выполняются важнейшие…