Гостям были предложены циновки. Остальные участники пиршества живо уписали свои порции, стоя, или улегшись на траву животом вниз, или полулежа на ней, как римские патриции, или опершись спинами о прохладные шершавые стволы деревьев.
В это время с просеки, ведшей в Новый Вифлеем, донесся легкий свист. Младший из старейшин удалился на просеку, чтобы справиться, в чем дело. Спустя минуты две он вернулся и подошел к белым.
— Мальчик Смит вызывает белого джентльмена.
Это меня, — заявил Фламмери, вручил свою миску на попечение Мообсу и поспешил на просеку.
Так Мообс и застыл в неудобной и смешной позе с двумя наполненными похлебкой половинками кокосового ореха в руках.
— Какой там мальчик Смит? — с недоумением промолвил Егорычев. — Тут что-то напутали. Наверно, что-нибудь срочное от Смита.
Он последовал за Фламмери и увидел, как тот принял от запыхавшегося мальчишки аккуратно перевязанный пакет.
— Это мне, — сказал Фламмери Егорычеву. Потом он спросил мальчика:
— Получил гвозди?
— Получил.
— Надо сказать: «Спасибо, сэр, получил», — поправил его Фламмери, как истинный ревнитель цивилизации.
— Спасибо, сэр, получил, — послушно повторил мальчик, тяжело переводя дыхание.
— Сколько?
— Два гвоздя.
— Надо сказать: «Два гвоздя, сэр».
— Два гвоздя, сэр. Вот они!
И мальчик показал два гвоздя, крепко зажатых в потном кулачишке.
— Можно мне идти? — спросил он.
— Надо сказать: «Можно мне идти, сэр?» — с редкостным терпением снова поправил его Фламмери.
— Можно мне идти, сэр? — с неменьшим терпением повторил За ним юный Смит.
— Иди, мой юный друг, и постарайся найти для этих гвоздей самое нравственное применение.
Когда Фламмери закончил свое пожелание, которое рисовало бы его с самой лучшей стороны, не знай мы его так близко, мальчик был уже далеко.
Они возвращались на площадку молча. Уже когда они снова усаживались на циновки, Егорычев сказал:
— Пожалуй, надо будет нам перестать раздавать гвозди. Они смогут понадобиться для нашего плота.
— Отложим деловые разговоры на потом, — наставительно отозвался Фламмери, освободив наконец руку исстрадавшегося Мообса от своей миски и опуская в нее большую нежно-розовую раковину с затупленными краями. — Не будем забывать, что мы в гостях, пусть и у негров. И вообще, что касается нашего второго путешествия на плоту…
Не закончив фразы, он целиком переключился на еду.
Егорычев пожал плечами, но разговора продолжать не стал. Ему интересно было узнать, что находилось в пакете, за которым мальчик бегал на Священную лужайку к своему белому однофамильцу.
«Очевидно, новая подачка этим прохвостам Гильденстерну и Розенкранцу (ишь как они умильно смотрят на Фламмери!). Что-то он слишком уж с ними заигрывает. Придется еще сегодня уточнить этот вопрос», — решил Егорычев и стал доедать довольно приятное, чуть излишне кисловатое варево.