Я. Е. Чадаев: В Москве в субботу 21 июня 1941 г. стояла хорошая погода.
<…>
В субботний день 21 июня мне несколько раз пришлось приходить в приемную Сталина – приносить для подписи или брать для оформления отдельные решения.
Члены Политбюро ЦК ВКП(б) в течение всего дня находились в Кремле, обсуждая и решая важнейшие государственные и военные вопросы. Например, было принято постановление о создании нового – Южного фронта и объединении армий второй линии, выдвигавшихся из глубины страны на рубеж рек Западная Двина и Днепр, под единое командование. Формирование управления фронта было возложено на Московский военный округ, который немедленно отправил оперативную группу в Винницу.
Политбюро ЦК заслушало сообщение НКО СССР о состоянии противовоздушной обороны и вынесло решение об усилении войск ПВО страны. Вызванные на заседание отдельные наркомы получили указания о принятии дополнительных мер по оборонным отраслям промышленности.
<…>
Руководители наших Вооруженных Сил от наркома до командующих военными округами были вновь предупреждены об ответственности, причем строжайшей, за неосторожные действия наших войск, которые могут вызвать осложнения во взаимоотношениях Советского Союза с Германией. Сталин дал даже распоряжение: без его личного разрешения не производить перебросок войск для прикрытия западных границ».
Как видите, вполне нормальные указания – не допустить ситуации на границе, которую Гитлер может использовать для оправдания своего нападения. Мол, русские устраивают провокации на границе, выводят войска в окопы и собираются напасть первыми на страну, ведущую войну – ударить «в спину» соседу, с которым имеется Договор о ненападении и о «дружбе и границах».
Затем Чадаев после 19.00 приходит в Кремль, в приемную Сталина…
«К концу дня у меня скопилось большое количество бумаг, требующих оформления. Я, не разгибаясь, сидел за подготовкой проектов решений правительства, а также за рассмотрением почты. Около 7 часов вечера позвонил А. Н. Поскребышев и попросил зайти к нему, чтобы взять один документ для оформления. Я сразу же зашел к нему.
<…>
Я взял от Поскребышева бумагу. Это было очередное решение о присвоении воинских званий.
– Ну, что нового, Александр Николаевич? – спросил я. Поскребышев многозначительно посмотрел на меня и медлил с ответом. Обычно он откровенно делился со мной новостями, о которых знал сам.
– Что-нибудь есть важное?
– Предполагаю, да, – почти шепотом произнес Поскребышев. – «Хозяин», – кивнул он на дверь в кабинет Сталина, – только что в возбужденном состоянии разговаривал с Тимошенко… Видимо, вот-вот ожидается… Ну, сами догадываетесь что… Нападение немцев…