Он велел мне сесть за стол напротив и опять принялся мои ладони изучать. Уже в третий раз и, признаться, мне стало смешно. Даже если он что-то там читал, неужели судьба меняется с течением времени? Но, делать нечего, Хаген разглядывал, я ждал и следил за его лицом. Оно оставалось угрюмым, и это радовало. Я знал его отношение ко мне, и улыбка при чтении моего будущего могла б только напугать. Наконец, колдун оторвался от моих рук и взглянул на меня.
— Чего ухмыляешься? — буркнул он.
— Вижу, вы не очень довольны увиденным, значит, мои дела не так уж плохи, — хмыкнул я.
— Не слишком радуйся, щенок, горя тебя ждет впереди предостаточно.
— Главное, счастье тоже будет.
— Будет-будет, но от такого счастья многие предпочли бы держаться подальше, — сказал он.
— Я теперь думаю, Кэт, не тебя ли он имел в виду? — улыбнулся Сэндклиф.
— Может, и меня. Вернее, нас троих, — задумчиво произнесла она. — Сэнди, ты же понимаешь, все зависит от отношения. Нам хорошо втроем, это главное. А большинство, действительно, предпочло бы избежать такого союза. Наверное, и мы, если б узнали раньше, когда еще были не вместе, не пришли в восторг. Но раз уж все сложилось именно так, нужно радоваться тому, что есть. У нас получается, разве нет?
Она вопросительно взглянула на него, он кивнул и улыбнулся. Кэтрин улыбнулась в ответ, и капитан тут же расцеловал ямочки, появившиеся на ее щеках. Она довольно рассмеялась и взъерошила ему волосы.
— Не останавливайся на самом интересном, Сэнди.
Он нехотя убрал руку с ее попки и продолжил свою повесть.
— Я тогда на слова этого провидца только пожал плечами и сказал:
— Мне-то что, хоть бы и все держались подальше, я же буду счастлив.
Он хмыкнул.
— Скажите, кто был моим отцом, — попросил я.
— Зачем тебе? Хочешь с него что-нибудь потребовать?
Видя, как я отрицательно помотал головой, Хаген продолжил:
— Вступить по неведению в кровосмесительную связь со своими сводными сестрами тебе не грозит, ибо у тебя их нет и не будет. Только братья, и все гораздо младше тебя. Так что твои будущие племянницы тоже в безопасности.
— Я просто хочу знать, кто мой отец, — настаивал я.
Этот вопрос меня никогда сильно не занимал, но в тот раз что-то накатило, может, тон Хагена разозлил. Колдун тогда со мной особенно пренебрежительно разговаривал, будто он король, а я — грязь на его сапогах. Я догадывался о его намерении отправить меня из замка, а мне хотелось уйти самому, с сестрой попрощаться, уговорить ее не печалиться. Даже была мысль Хагена поблагодарить, но она исчезла в самом начале той беседы. Колдун все же решил ответить на мой вопрос.