— Никогда о таком не слышал, — покачал головой творящий и хотел добавить еще что-то, но из дома вышла пожилая, на удивление крепкая женщина в светлом полотняном платье, по подолу и вороту изукрашенном вышитыми растениями (не иначе, та самая бабка), ее правая бровь была снежно-белой, левая, как и волосы на голове, золотилась осенней листвой, лишь чуть-чуть тронутой изморозью седины.
— Мятлик, еда на столе. А, да у тебя гость. Проходи и ты, мальчик, пообедай с нами.
Приглашение было с благодарностью принято, я прошел вслед за хозяевами в прохладный глинобитный дом и оказался в просторном круглом помещении, занимавшем центральную часть строения. По стене виднелось несколько затворенных дверей, видно, за ними располагались комнаты обитателей дома. В центре стоял резной столб, как на площади, только гораздо ниже, и подпирал среднюю часть крыши, ту самую шляпку гриба, что я углядел, рассматривая селение сверху. Она возвышалась над остальной крытой дранкой поверхностью примерно наполовину человеческого роста. Удобное устройство, ничего не скажешь: и света хватает, и дым от очага вытягивает, а на ночь и в дождь «шляпка» наверняка опускается.
— Деда, кто это? — подал голос рыжеволосый желтобровый мальчиша лет десяти, восседавший за большим овальным столом, покрытым простой светлой скатертью. На плече хозяина обосновался бурундучок, деловито обгрызавший кусок хлебной горбушки. — Тот самый скиталец, который на ствол пялился? Он что, и дома никогда не видел?
Я прекратил таращиться по сторонам, тем паче, что и старушка выглядела удивленно-встревоженной.
— Лавр, помолчи, — голос Мятлика прозвучал неожиданно жестко. Правильный дед: перемещением бурундука в квашню гордится, но пацана держит в строгости. — Гвоздичка, это Тимьян, он только что из человечьих земель, сирота, отца лишился очень рано.
То, что я полукровка, творящий не упомянул. Видно, как и говорил Корень, кровь своего племени и степень ее чистоты айры чуяли безошибочно.
Хозяйка, жалостливо охнув, тут же принялась хлопотать вокруг меня, полила воды из кувшина, чтобы я мог ополоснуть руки и лицо, подала чистый рушник, усадила за стол.
Не успели хозяева занять свои места, как в дом вошла молоденькая девушка, невысокая, темноволосая, с лиловой, как у Мятлика, бровью.
— Простите, заболталась с Керией… — начала было она, но, заметив незнакомца, залилась краской и потупилась.
— Не старайся, Яснотка! — тут же встрял мальчишка. — Тебе с твоим жалким даром муж с зеленой бровью не светит, даже полукровка!
— Еще слово, Лавруша, выйдешь из-за стола и сегодня больше не сядешь. — Вот не ожидал, что милая маленькая старушка может так чеканить! А Гвоздичка продолжала: — Я смотрю, отец с матерью совсем тебя распустили. Придется зайти к ним, поговорить, рассказать, как ты нас с дедом перед гостями позоришь.