Закончив, обмотал бедра куском полотна для вытирания, подошел к стоящему у стены большому, в айров рост, зеркалу, и рискнул взглянуть на себя. К моему облегчению, особых изменений не наблюдалось. Не то чтобы я так уж хорошо знал свою внешность (чай, не девка!), но отражение не только в лужах видеть приходилось.
Да, светло-зеленая бровь смотрелась непривычно, но общей картины не портила, как и у всех встреченных до сей поры айров. Ладно, будем надеяться, Малинка не испугается, может, посмеется малость, но это я переживу. Волосы бы подрезать, а то скоро косичку заплетать можно будет…
— И похож на девку, и от зеркала отлипнуть не может, — раздался недовольный голос.
Я обернулся и увидел статную пожилую женщину, все еще красивую, для своего возраста, конечно. Она рассматривала меня, сурово сведя брови к переносице. Правая была сочного зеленого цвета, почти как у Клевера.
— Я твоя бабка, — ответила на невысказанный вопрос.
— Чем же я похож на девку? — не нашел ничего лучшего спросить я, огорошенный очередным неласковым приемом. Клевер еще туда-сюда, но бабуля вроде должна быть помягче.
— Я не вижу в тебе ни малейшего сходства с моим сыном, значит, ты похож на мать.
— Может, мы-таки не в родстве? — я и сам знал, что говорю глупость, потому как ощущал родную кровь точно также, как при встрече с дедом. Но ничем не прикрытое, даже, пожалуй, подчеркнутое пренебрежение задевало, заставляя, за неимением колючек щетиниться резкими словами.
К моему удивлению, женщина не рассердилась еще больше, мне даже померещилось, будто в серо-зеленых глазах мелькнуло удовлетворение.
— Кое-какие шипы ты все же унаследовал, Тимьян, — заявила она, я запоздало пригляделся к ее щеке, различая синие цветочки вероники. — Что ж, вот и познакомились. Я сейчас живу у младшей дочери, захочешь — заходи в гости. Клевер объяснит, как найти ее дом, — сердитая бабуля повернулась и вышла, оставив меня в уже ставшем привычным недоумении.
Почти сразу в дверь постучали и после моего приглашения (а бабуля, видать, рассчитывала заставить внука горстью прикрываться, м-да) появилась Рамонда с одеждой.
Клевер, придирчиво оглядев меня с ног до головы, будто девицу на выданье, удовлетворенно хмыкнул. Да, знаю, что на гранитобрежца походить перестал, потому как айры носили одежду по фигуре, а не широченные штаны и мешковатую рубаху. Но, на мой взгляд, от самого себя времен путешествия с Малинкой я мало отличался. Ну, загорел, в плечах раздался, бровью зеленой обзавелся да шмотками в цветочек (вышивка, вообще-то, красивая, только я не привык к пестроте. В той же Морене яркая одежа — признак либо белой кости, либо любви к представителям своего пола), а в остальном как был бродягой Перцем, так и остался. Впрочем, если дед доволен, так и замечательно.