Продолжать я не смогла: горькие рыдания задушили!
Ну, не до смерти, конечно, жива я осталась, но разговаривать и стоять утратила всякую способность: ноги подкосились, Евгений подхватил меня на руки и отнес на диван. Юля бежала рядом и злобно кричала:
– Притворяется, аферистка! Притворяется! Уж я-то знаю! Сама меня притворяться учила! Женя, сейчас же ее бросай! Ты же муй муж! Она того и добивается, чтобы ты по-прежнему, как дурак, носил ее на руках!
«А ты добиваешься, чтобы он тебя, как дурак, носил на руках,» – подумала я, но слова молвить уже не могла, уже сильно умирала.
Как много в людях жестокости, должна я сказать.
Однако, служащие ресторана заволновались – назревал грандиозный скандал. Вышел метрдотель и озабоченно поинтересовался не нужно ли чем-нибудь помочь.
– Она сейчас уйдет! – психуя, успокоила его Юля, хотя я уже умирала, лежа на диване, и уходить не имела возможности.
Вместо меня, смущенный, ушел метрдотель. Будь на моем месте кто другой, он быстро навел бы порядок, но со мной его связывали годы, можно сказать, дружбы, еще той, некапиталистической дружбы. Он еще помнил мою бабулю – несравненную изысканную Анну Адамовну, частенько обедавшую здесь. В общем, бедный старик растерялся окончательно и ретировался, Юля же не унималась.
– Ты всю жизнь его обманывала, ты старше Женьки на десять лет, – визжала она.
Ответить я не могла и, заливаясь слезами, лишь беспомощно глядела на мужа.
– Не на десять, а на пять, – восстановил справедливость Евгений и (вот она настоящая храбрость!) напомнил: – Вы же ровесницы, в одном классе учились.
Невозможно передать, что случилось с Юлей: она побледнела, покраснела и позеленела одновременно, остолбенела и от злости затряслась.
– Ага! – закричала она. – Так ты уже ее защищаешь?!
Я мгновенно бросила умирать (до того ли?), осушила глаза и, торжествуя, спросила:
– А тебе хотелось бы, чтобы он меня побил? Прямо на твоих глазах?
Я строго глянула на мужа и спросила:
– Женя, ты меня побьешь?
Бедный Евгений, страшно пасуя, тревожно залепетал:
– Я что, я что, с ума сошел, бить тебя? Когда я тебя бил? Не буду я бить тебя…
– Ага! Так это сделаю я! – завопила Юля и с непередаваемым энтузиазмом набросилась на меня.
Поскольку я настроилась на совсем другие отношения, вошла совсем в другую роль и к отпору абсолютно не была готова, то произошло самое страшное: Юлька вцепилась в мою дорогую прическу.
С одной стороны я даже была польщена: значит она по достоинству оценила мастерство Кольки Косого, и салон я посещала не зря, но с другой стороны – драка в таком месте, где меня знают как писательницу, как интеллигентку, как воспитанного человека, общественного деятеля широкого профиля…