Алан снова уставился на бурный горизонт и сосредоточенно кивнул.
— Как я могу помочь ему, отец?
— Прежде всего вы должны запастись терпением. Молитесь. Ждите и будьте рядом, когда вы понадобитесь ему. Не торопите его. Не принуждайте его ни к чему. Слушайте его, когда он захочет говорить, но не пытайтесь силой добиваться от него признаний…
— Там, на крепостной стене, он был готов броситься в море. Он все еще опасен для себя самого?
— Без сомнения.
— А для других?
— Да.
Простота этого ответа ошеломила Алана. Он взволнованно выпрямился, не в силах поверить в услышанное.
Его взгляд блуждал по волнам.
— Лорну повезло, что у него есть такой друг, как вы, — вновь заговорил отец Домни. — И все же…
— Что?
— Будьте терпеливы, — посоветовал белый священник. — А еще будьте осторожны.
Принц задумался.
Он был уверен, что сумеет быть терпеливым.
Но осторожным?
Они родились в один год с разницей в несколько месяцев; принц и Лорн сосали молоко у одних и тех же кормилиц, а потом были воспитаны как братья. Вместе играли в детстве. Затем вместе получили свои первые шпаги и в тринадцать лет потеряли невинность в одной и той же постели в компании двух сестер, столь же искусных, сколь и известных в своем деле. В день посвящения король Эрклан II в присутствии всего рыцарства Верховного королевства объявил рыцарем сначала своего сына, а затем Лорна. С годами их дружба не ослабела. Напротив, она стала крепче, пройдя огонь и воду, преодолев испытания счастьем и горем, надеждами и раскаянием.
— Для меня Лорн больше чем брат, — объяснил Алан. — Однажды я предал его, позволив ему заживо гнить в Далроте. Я не повернусь к нему спиной во второй раз. И вы не хуже моего знаете, чем я ему обязан.
— Тьма могущественна и коварна, сын мой.
— Нет, отец! — воскликнул принц, вцепившись в борт с такой силой, словно хотел сломать его. — Я не хочу подозревать Лорна в том, что он стал другим. Как я смогу называть себя его другом, если не буду доверять ему, когда он так нуждается в поддержке?
— Я понимаю, — ответил белый священник, поворачиваясь в сторону Далрота. — Но не забывайте, что человек, которого вы знали, возможно, умер в тех стенах.
Лорн не спал.
Широко раскрыв глаза в полумраке, он не сводил взгляда с потолка над своей койкой. Он не моргал и едва дышал, тревожно застыв, словно изваяние, прислушиваясь к треску и скрипу покачивающегося галеона.
Бледный отблеск мерцал в его неподвижном взгляде.