Тщетно оруженосец бросал направо и налево свирепые взгляды в надежде припугнуть зевак — те все равно продолжали глазеть на необычную кавалькаду. Понимая, что именно его экзотическая внешность привлекает взоры, он все же не мог принудить себя расстаться с предметом своей гордости — роскошными усами, падавшими ему на грудь, равно как и распустить рыжие волосы, связанные пучком на темени по обычаю его предков. Он знал, что облегчает этим задачу убийц, погубивших некогда его незабвенного принца. Любому шпиону из этой банды не составит труда догадаться, кто он такой.
Если бы дело было только в нем самом, он не особенно бы тревожился. Но на его попечении находилась юная принцесса, и это все меняло.
Когда они приехали в Шамбери, одно малозначительное, на первый взгляд, происшествие подтвердило худшие его опасения. Это случилось у герцогского дворца. Камилла страстно желала увидеть замок предков, и они задержались здесь на несколько минут, чтобы полюбоваться величественным строением. Внезапно Тибор почувствовал, что кто-то пристально на него смотрит.
Разумеется, он уже отчасти привык к этому, однако в глазах незнакомца не было ни изумления, ни восторга, с какими зеваки разглядывали обычно верзилу дикарского обличья. Нет, судя по выражению лица, незнакомец узнал его. А еще Тибору показалось, будто при взгляде на Камиллу в глазах этого человека вспыхнуло пламя.
Он попытался подъехать поближе, но тут перед его лошадью сгрудились какие-то люди, ему пришлось придержать коня, когда же он вновь поднял голову, незнакомец исчез.
Тем временем девушка неотрывно смотрела на старый замок, еще несколько лет назад стоявший к развалинах, но теперь восстановленный архитектором Жюваррой. Это было внушительное сооружение с высокими стенами и мощными башнями — именно здесь в течение долгого времени находилась резиденция принцев Савойских. Неужели она действительно принадлежит к этой династии, одной из самых древних в Европе, давшей стольких выдающихся деятелей? Да, она была членом этого дома, и сердце ее наполнилось чувством горделивой радости.
Но внезапно она ощутила смутную тревогу. Она подумала, что совершенно не знает своего деда, а тот, вероятно, даже не подозревает о ее существовании. Осмелится ли она прийти к нему и сказать без обиняков: «Я Диана-Аделаида, ваша внучка»? Как отнесется он к незнакомке, претендующей на столь знатное родство? Признает ее или же, напротив, с презрением оттолкнет?
Единственным доказательством ее происхождения был медальон, который она с благоговением надела себе на шею. Будет ли этого достаточно, чтобы доказать свое право называться принцессой Пьемонтской и Сардинской? Камилла уже начинала сомневаться в разумности затеянного предприятия. Внезапно ей показалось, что король Виктор-Амедей, как и любой здравомыслящий человек, сочтет ее честолюбивой самозванкой. Впрочем, разве не мог ошибиться и сам барон де Бассампьер? Положительно, вся эта история больше походила на сказку.