Взяв коней под уздцы, они вышли из конюшни. Камилла вскочила на Черного Дьявола и властной рукой успокоила горячее животное, рвавшееся промчаться галопом по аллеям парка. Ей хотелось полюбоваться восхитительным зрелищем, которое являли собой Филипп и его новый конь; всадник и лошадь, казалось, были созданы друг для друга. Она радостно улыбнулась, видя, как Филипп побуждает Персеваля бежать то рысью, то галопом, проверяя беговые качества лошади. Между конем и его хозяином царило полное взаимопонимание! Вскоре Филипп вернулся к Камилле и спросил ее:
— Ну и что вы об этом думаете? Довольны? Как, на ваш взгляд, теперь мы смотримся вместе?
Скрывая свое восхищение, девушка сделала вид, что не поняла д’Амбремона; она сдерживала Черного Дьявола, бившего копытом от волнующего ожидания.
— Неплохо! — наконец заключила она.
В ответ ее спутник весело рассмеялся.
— Что ж, тогда посмотрим, кто первый доскачет до заставы! — воскликнул он и помчался вперед.
Камилла пришпорила коня, однако Филипп тронулся с места первым и раньше пришел к намеченной цели.
— Так нечестно! — запротестовала девушка. — Если бы мы двинулись одновременно, я бы наверняка пришла первой!
— Вы очень самонадеянны… Но я согласен, давайте повторим забег! И на этот раз по всем правилам! К тому же тот, кто придет первым, будет диктовать свои условия проигравшему; от этого состязание станет еще азартнее.
— Согласна! — живо ответила Камилла, выдержав адресованный ей вызывающий взгляд молодого человека.
Они вместе устремились по широкой аллее парка. Силы всадников оказались равными, и до самого последнего момента было непонятно, кто же победит. Но Камилла весила меньше, чем ее соперник, и конь ее отличался неукротимостью; животное само, без какого-либо понукания со стороны всадницы, внезапно вырвалось вперед и пришло к цели первым. Однако ему удалось опередить соперника не больше, чем на несколько метров.
— Я выиграла! — радостно воскликнула девушка. Она тяжело дышала, щеки раскраснелись от быстрой езды. Волосы растрепались и свободно рассыпались по плечам. В эту минуту она напоминала дерзкую неукротимую амазонку.
Филипп, стараясь скрыть улыбку, наблюдал за ней. Она — само счастье и жизнерадостность; ее прекрасное лицо и изумительная фигура, казалось, источали ослепительное сияние, соперничавшее с бледными лучами просыпавшегося солнца.
— Итак, теперь я целиком в вашей власти, — медленно произнес шевалье. — Я обязан покориться вашей воле. Что вы от меня потребуете?
И вперил свой острый, немного насмешливый взор в светлые глаза девушки, тут же почувствовавшей сильнейшее смущение. Она никогда бы не решилась признаться в том, чего ей на самом деле страстно хотелось именно сейчас… Она опустила глаза в страхе, что шевалье догадается об истинном ее желании.