— Вы правы. Мне совсем не скучно в вашем обществе, но я просто умираю от усталости.
Оба дворянина встали и, несмотря на ее протесты, проводили ее до дверей комнаты.
— Пожалуйста, не прерывайте из-за меня вашу партию!
— Но у нас впереди еще много времени.
Тотчас же пришла служанка и помогла ей раздеться.
— Если мадам пожелает сейчас выбрать себе платье на завтра, я смогла бы удлинить его, — предложила она.
Выбор дался Камилле с трудом. Большинство платьев маркизы, бережно сохраненных ее супругом, оказались парадными, очень тяжелыми, темных или слишком ярких тонов, в соответствии с требованиями тогдашней моды. Наконец девушка остановила свой выбор на одном из немногих светлых платьев, сшитом из довольно легкой ткани розового цвета.
Затем легла в огромную кровать под балдахином и тотчас же уснула.
Оставшись одни, мужчины какое-то время молча переставляли фигуры на доске. Наконец маркиз, продолжая глядеть на доску, спросил:
— Каковы твои намерения относительно этой девушки?
Шевалье задумался:
— У меня нет определенных намерений.
— Однако ты все же привез ее ко мне. Полагаю, что небезосновательно…
— А вот и нет. Мы нанесли тебе визит, потому что так было угодно случаю.
Маркиз оставил игру и откинулся в кресле, уставившись своим проницательным взором на племянника:
— И что же, Филипп, кого ты хочешь обмануть? Я знаю тебя так же хорошо, как если бы ты был моим собственным сыном, может быть, даже лучше. Я прекрасно вижу, что Камилла тебе нравится и ты привез ее сюда со вполне определенной целью.
Молодой человек не ответил.
— Во всяком случае ясно, что ты еще ничего не добился от нее, — продолжал Пери-Бреснель. — И рассчитываешь на ваше пребывание здесь, чтобы получить свое. Разве не так?
— Верно, Камилла пока еще мне не любовница…
— Ты хотел бы затащить ее в свою постель, но она сопротивляется.
— Да, пожалуй, это именно так, — нехотя признал шевалье.
— Так вот, я бы хотел сразу предупредить тебя: я не позволю, чтобы ты недостойно обошелся с ней под моей крышей. Ты знаешь, как я тебя люблю, Филипп, но на этот раз я не на твоей стороне. Если эта девушка чиста и незапятнанна, не бесчесть ее, этим ты обесчестишь сам себя. А главное, прошу тебя, не разбивай ей сердце, она этого не заслуживает!
Д’Амбремон смотрел перед собой — в пустоту.
— У меня и в мыслях не было причинить ей хотя бы малейшее зло, — медленно произнес он.
— Разумеется, сознательно ты этого не сделаешь. Но я знаю, как ты поступаешь с женщинами: ты используешь их, а потом, когда они теряют для тебя прелесть новизны, отбрасываешь в сторону. Так вот, прошу тебя: хотя бы раз постарайся думать не только о себе. Если твои намерения не самые благородные, оставь эту девушку в покое. Не играй с ней.