Девушка, которую переполняло чувство благодарности, поцеловала молодого офицера в щеку, отчего тот зарделся. Затем устремилась в кусты, чтобы переодеться, совершенно забыв, что одета не в простенькое крестьянское платье! Она никак не могла сладить в одиночку с этим сложным нарядом.
Робко выглянув из-за зеленой листвы, она окликнула виконта, который стоял чуть поодаль, повернувшись спиной, и попросила помочь ей. Тот поспешно подбежал, на секунду заколебался, а затем стал расшнуровывать корсаж. Пальцы у него подрагивали, он старался не думать о бархатной коже, к которой временами прикасался. Слыша его учащенное дыхание, Камилла понимала, как он взволнован, но это ее ничуть не пугало. Конечно, Ландрупсен не из тех, кто поступил бы бесчестно с доверившейся ему девушкой!
Наконец ей удалось избавиться от своих обременительных юбок, а мундир она уже натянула сама. Форма была великовата, однако в первые дни это большого значения не имело.
Выйдя из кустов, она одарила датчанина сияющей улыбкой:
— Сударь, я горжусь знакомством с таким безупречным дворянином, как вы. Мы скоро станем друзьями, уверена в этом.
Молодой человек не решился сказать, что надеется на большее, нежели просто дружба. Он и так испытал слишком много волнений за один день!
Они направились в казарму. Виконт шел чуть впереди, показывая девушке дорогу в фехтовальный зал. Если она просто посмеялась над ним, то это сразу же выяснится. И он был готов нести полную ответственность за последствия.
Филипп считал, что избавился от Камиллы по крайней мере на несколько дней. Небрежно прислонившись к обшитой дубовыми панелями стене, он беседовал с двумя сослуживцами и, судя по всему, пребывал в отличном расположении духа. Время от времени он поглядывал на шестерых фехтовальщиков с видом человека, привыкшего наблюдать за схватками лучших мастеров клинка. Каждый выпад сопровождался громким возгласом, заглушавшим разговоры — в зале находилось много офицеров, которые пришли сюда потренироваться и поболтать.
Внезапно наступила оглушительная тишина. Все головы повернулись к двери, и на всех лицах выразилось крайнее изумление. Шевалье д’Амбремон также взглянул туда, и с губ его едва не сорвалось проклятие — на пороге стояла Камилла в форменном мундире!
Она держалась очень прямо и выглядела необыкновенно хрупкой, однако в ней не чувствовалось никакого смятения или растерянности. Она спокойно изучала убранство зала и офицеров, а за спиной ее переминался с ноги на ногу явно встревоженный виконт Ландрупсен — очевидно, именно ему девушка и была обязана своим мундиром!