― Да. Это отличное место. Нет сомнений, здесь классно. Значит, мы принимаем конгрессмена Лоу или нет?
Джекс и Ной кивают. Я стою, будто отгороженный от них.
― Я хотел бы ограничить то, что происходит в этом баре. Послушайте, что говорят, поспрашивайте. Лоу должен согласиться, больше не устраивать развлечений в своей пещере ― в этом баре. Если он согласится, то нет проблем.
― Чертовски хорошая идея, ― говорит Ной.
― Наслаждайтесь, ― говорю я, встаю и ослабляю галстук, затем лезу в карман, чтобы вытащить пару билетов.
― Счастливого дня рождения, сосунок!
Джекс обожает джаз. Хороший джаз. Он улыбается.
― Иди ты, мальчик, ― говорит он и его голос наполняется протяжным техасским акцентом, я смеюсь.
― Пока, ― говорю я на прощание.
В округе Колумбия мы ― лицо Конгресса. Еще трое, не столь важных, отсутствуют сегодня вечером. Вместе, нас нарекли мальчиками с обложки. Фотограф сделал для нас фотосессию и разместил фото на сайте. Это превратилось в блиц-пиар Белого Дома. С обложки журнала мы обращались к людям, мы хотели популяризовать политику. Фигня с пиаром прокатила!
Всемером мы были, как один. Мы не проталкивали наверх ничью задницу, мы были слишком заняты собой. Мы те, кого вы выбираете и, если повезет, никогда не встретите. Да, вы ошибаетесь, если думаете, что мы готовы принять любую вашу идею, а то, что вы можете выписать чек, дает вам безграничную власть. Заткнись и плати ― мой неписанный девиз. Мы ценим только один вид контакта ― молчание. Вклад без каких-либо обсуждений. Открой депозит. Оставь чек. Черт, деньги работают. Конечно, есть и то, о чем мы действительно заботимся. Избирателям не интересно, что у нас на душе, они пытаются сделать из нас политических марионеток. Эти люди шагают вперед.
Я, как и другие уважаемые конгрессмены, сидящие здесь, имею множество сотрудников и стажеров, которые занимаются вопросами избирателей, отвечают на их письма и звонки. Тонны писем приходят каждый день. Лишь на мгновение, на одну ночь я забываю о политике.
Я выхожу из-за стола, вижу, как девушка удаляется с танцпола. Черт возьми! Она уходит? Я ускоряю шаг по мере того, как в моих брюках становится все жарче. Когда я подхожу к ней, то говорю первое, что приходит мне в голову, а не то, о чем на самом деле думаю.
― Вы отлично танцуете.
Ткань ее платья натягивается в области груди и плотно прилегает к ее сиськам, и я думаю о том, как мог бы посасывать их, втягивая каждый сосок по очереди в рот, как сжимаю рукой ее волосы и хорошенько шлепаю ей по заднице. Боже, дотронуться до ее щеки жестко или нежно… На этой мысли мой член становится тверже стали.