– Логично, – согласился Иосиф. – А попытайтесь вспомнить, было ли в убранстве усадьбы, комнат, в которых вы побывали, что-то такое, что могло бы изобличить владельца? Может быть, какая-то особенная мебель, утварь, может быть, монограмма на скатерти, салфетках…
«Простынях, полотенце… – едва не продолжила Софи и очередной раз выругала себя. – Разумеется, и на простынях и на полотенце была вышитая монограмма! Она даже видела ее, но не удосужилась запомнить! Кажется, там была буква «Р»…»
– Была монограмма на… на скатерти! – сказала Софи. – Одна из букв, кажется, «Р», другую я не запомнила.
– Ну что ж, и это хорошо. Значит, буква «Р». Как называлась деревня, вблизи которой располагался дом, вы, конечно, не спросили…
– А вот и спросила! – с вызовом заявила Софи, вспоминая бормотание деревенской бабы и ее грязные корявые пальцы, мнущие тонкое полотно простыни. – Только ответ не точно разобрала. То ли Тюрино, то ли Дурино. А может – Дюрьево…
– Отлично! – Иосиф оживился. – Я думаю, этого будет вполне достаточно, чтобы отыскать… Только вот в своей ли усадьбе они хозяйничали?… Если по приятельству или вообще дом заброшен, тогда, конечно, сложнее… А что ж, наша маска, он все время так шепотом и говорил, ни разу не сбился?
– Нет, ни разу. Только смеялся… я бы узнала… Смех на молочный кисель похож.
– На молочный кисель? – усмехнулся Нелетяга. – Ловко! Вы, однако, мастер. Я вообще-то романы за пустое держу, предпочитаю философские сочинения, но ваш опус надобно будет прочесть обязательно. Если уж Михаил прочел… Впрочем, он, конечно, пристрастен… Однако, опишите мне его…
– Кого, Михаила? – удивилась Софи и не без интереса приготовилась выполнять просьбу Иосифа. Несмотря на несерьезную внешность Нелетяги, она уже успела отчего-то проникнуться доверием к его умопостроениям и мыслительным возможностям.
– Да нет, зачем мне Михаила описывать? Вот он сидит. Вы незнакомца в маске опишите, при вашей образности мышления я, может, смогу за что-то ухватиться.
– Увы! – вздохнула Софи. – Это уж и я искала. Совершенно не за что… Роста он высокого, может, чуть пониже Михаила, сложен правильно, поплотнее вашего и уж, конечно, постройнее Михаила будет… – в этом месте Нелетяга фыркнул и иронически блеснул глазами в сторону Туманова. – Волосы мне в темноте черными казались, после на свету – вроде, каштановые, но я точно не рассмотрела. Говорит правильно, может, излишне. Вежлив и сдержан, хотя я все время напряжение его чувствовала…
– Напряжение или страх? – перебил Нелетяга. – Это разные вещи, вы понимаете?