– Сама прочтешь или мне? – продолжил Туманов.
– Что ж, прочтите, – не скрывая любопытства, попросила Софи.
Туманов вздохнул и начал читать, почти не сбиваясь, тщательно проговаривая слова и расставляя ударения. «Так читают гимназисты приготовительного класса – подумала Софи. – И мои ученики крестьяне… Впрочем, пожалуй, из лучших».
В дверь с заранее изготовленной на лице озабоченностью заглянул Иннокентий Порфирьевич, увидел, как Туманов читает Софи вслух, едва ли не охнул, и мгновенно исчез. За дверью отчетливо послышался его высокий шепоток, никак не пересекающийся с низким, хрипловатым голосом хозяина.
– «Торжество давалось белому классу девиц на Неве перед дворцом И. И. Бецкого. По наступлении ночи, на Неве издалека приплыл к его двору остров, на котором представлена была мыза с пахотною землею и с разными сельскими жилищами. На передних острова сторонах были видны развалины прошедшей войны, а в дальнем острова стороне, лесом окруженный храм, над которым стояла статуя, изображающая «Милосердие», с прочими признаками почтения за воспитание. Во время ходу и до остановления острова на месте, играла наиприятнейшая сельская музыка, а жители упражнялись в сельских работах. Когда остров остановился, из военных развалин выступила «Слава» с трубою, масличною ветвью и воздвигла русский штандарт; все сельские жители острова с восторгом встретили это появление и с музыкой, и пением воспели похвалу монархине, и на развалинах башни устроили ее обелиск и разными огнями разсвещали весь остров и украсили венками храм благодарности за воспитание, до этого стоявший закрытый деревьями. Все жители острова при этом веселились и ликовали; в этом торжестве принимали участие и младенцы, собравшись в кружок, из них восемь, с гирляндами, танцовали в средине храма, круг жертвенника, на котором в белом девичьем одеянии два младенца беспрестанно сыпали фимиам.
Иллюминации и музыка продолжались на Неве до рассвета, потом весь остров, при непрестанном игрании музыки, плыл вниз реки. После был праздник в Смольном, в присутствии пяти классов знатных особ. Гостей принимали в большом зале четыре из белого класса в вестальском одеянии девицы. Зал сверху донизу был украшен венками и живыми цветами. Здесь наверху были надписи на разных языках и на плафоне представлены были со всеми их признаками «Благодеяние» и «Благодарность», на конце стояла Парнасская гора. Из этого зала публика проходила в сад. Плетень из зелени, связанный с оранжевыми деревьями, служил украшением в большой аллее. Шесть ниш в цветах шли от места до места, где на больших довольно театрах представляли девицы разные действия. В конце аллеи стоял «Храм Добродетели», вход в который был закрыт горой; с последней сходили пастушки с дарами для Розарии. Пастушки плясали и изъявляли свою радость. В то время, как «Добродетель» украшали венками при игре на всех инструментах, гора, закрывавшая вход во храм, разверзлась и открыла храм. В нем виден был жертвенник с священным огнем, жертвенник окружал амфитеатр с находящимися в нем 70 весталками, стерегущими огонь; 40 пастушек и 20 сельских девиц, стоявших внизу на ступенях, сойдя вниз, стали плясать…»