– Это я ему конкурент. «Золотому Ослу» уже три с лишним года, мы же открылись всего полтора года назад…
– Детали, Михаил, детали, – Нелетяга раздраженно помахал рукой. – Не отвлекай меня от главного, иначе мы вообще никогда не разберемся в этой паутине… Итак, «Золотой Осел». Дела в нем идут ни шатко, ни валко, и возникновение Дома Туманова, несомненно, здорово подкузьмило Константину Николаевичу.
– Константин, конечно, ушлый жук, – снова вмешался Туманов. – Если не знать, так и не поверишь, что из этих… аристократишек. Все доходное носом чует, как потомственный рыночный меняла. Если бы стала ему возможность разорить меня, иным способом под монастырь подвести – он бы ни мгновения не колебался. Но подсылать убийц, красть девиц, черные кареты, черные маски… Как-то не верится мне. Не его это…
– Возможно, – терпеливо согласился Нелетяга. – Но, кроме имения и «Золотого Осла», есть еще подряды на канатной фабрике и льняная мануфактура, которую ты осенью увел прямо из под его носа. По деньгам, насколько я понял, это выходит куда серьезней, и уже без всякого куража, на который вы оба в своих клубах играете…
– Все равно! – упрямо сказал Туманов. – Не верю я, что Константин станет в черной карете…
– Ты слушать будешь или нет?! – разозлился Иосиф. – Если ты лучше меня все знаешь, так сам злодея и ищи! И вот о чем своей головой подумай: мы все время считаем на одного. А если они парой объединились? Или тройкой? Скажем, у Константина своя выгода, а у Ксении или, положим, у графини К. – своя? Тогда можешь черную карету представить?
– Тогда, пожалуй, могу, – медленно кивнул Туманов. – Но какое ж Ксении-то до меня дело? Вообразить нет сил. В любовниках я у нее не был, мануфактуру из под носа не уводил…
– Ксении, Михаил, нынче, как и тебе, тридцать пять лет исполнилось. Для бабы это возраст критический. Тело и мозги теряют прежние очертания, расплываются у кого вместе, у кого – поврозь. Думают они в это время так: что было, то мое, а что не вышло, то уж и не выйдет никогда. Глянем в этом аспекте на Ксению. Детей у нее нет. То ли по ее вине, то ли по мужниной, кто теперь скажет? Родители умерли. Собак и кошек она терпеть не может. То есть, холить и лелеять абсолютно некого. Муж есть. Но к добру ли? Знаешь Ксениного мужа? – Туманов опять кивнул. – То-то и оно. Игрок, пьяница, бездельник, бабник, ни одной юбки в кордебалете мимо не пропустит, сама Ксения его месяцами не видит. Все имения и недвижимость заложены-перезаложены, прислуге жалованье и то, бывает, нечем заплатить. Горничная мне по секрету рассказала, что новые простыни из двух старых сшивают…