Шлем рыцарь не снимал и лица его никто не видел. Дамы шептались и махали веерами, как мельницы под восточным ветром. Ходили упорные слухи, что где-то в маскараде скрывается один из великих князей. Может, он и есть – рыцарь? Улучив момент, я спросил у хозяина, кто, по его мнению, этот буквально отсвечивающий в глаза гость.
– Я думаю – Константин Ряжский, – сразу же откликнулся хозяин. – Он наверняка здесь, почему – не рыцарь?
– Откуда ж он узнал про Камелот и Артуруса?
– Да у него здесь свой купленный человечек наверняка имеется, – равнодушно заметил Туманов. – А в его клубе – у меня. Сочтемся… Я вот больше на ту маску интересуюсь, – он глазами указал на даму в черно-красном домино и полностью скрывающем волосы колпаке. – Она с меня просто взгляд не сводит. Прямо аж мурашки по шкуре. Сперва думал, графиня К., так у той я походку знаю. Вроде, не она. Хотя с нее станется и походку сменить…
Поскольку рассеять его сомнения я не сумел, то разговор сам собой прекратился.
Праздник тем временем шел своим чередом. Из блюд особенное восхищение вызвали осетры и огромные щуки, запеченные целиком, и фаршированные различными начинками. Их подавали на специальных серебряных блюдах. После обильных столов одно увеселение сменяло другое, в разных залах играло два оркестра, пели непременные цыгане с Песков (Бог весть, как это сочетается с Артурусом, но уж больно хозяин цыган уважает). Тенор Димитрий и цыганка Маня, неподражаемо исполнившая «Густолиственных кленов аллея» и «Тебя ль забыть», снискали бурные и продолжительные аплодисменты, а дирижер хора Шишкин выступил как гитарный виртуоз и был за то всячески обласкан дамами и девицами.
Среди прочего был модно задуман и благотворительный аукцион в пользу недавно открытого на Стрельнинской улице Дома трудолюбия Петровского общества вспоможения бедным. Заране, по предварительному известию, будущие участники карнавала пожертвовали для аукциона различные дамские украшения и произведения искусств, в том числе весьма недурственные и дорогие. На празднике все это должно было быть продано в публичном аукционе, а вырученные деньги пойдут на благое дело (если, конечно, как это у нас водится, не разворуют по дороге). До карнавала пожертвования хранились в специальной комнате под замком, а подлинную жемчужину образовавшейся коллекции – рубиновое колье с аметистами, которое пожертвовал аноним (не светлейший ли князь?), хозяин от греха подальше хранил в своем собственном сейфе.
Задумка с аукционом всем без исключения казалась приятственной и благородной. И кто ж мог угадать заранее, как повернется дело?!