Следующей она объявила песнь о «святом и праведном» царе Иоанне Грозном. Петр Иваныч решил, что ослышался. Но певица уверяла его в обратном: «грозным став врагам России, царь суду земному не принадлежит – он ответчик только Богу, на царя, любуясь, молится народ… и в былинных песнях Грозный предстает справделивым государем… во святых у Бога молится за Русь…»
Петр Иваныч с удивлением оглядывался: ни у кого из слушателей ничего не менялось в лице – все благоговейно внимали, некоторые – покачивая в такт головой. Похоже, все были согласны.
Петр Иваныч достал носовой платок, вытер пот со лба: «Может, я плохо учился в школе? Может, я чего-то недопонял из жизни зверя и тирана? Может, опричнина – это движение сестёр-милосердия на самом деле?».
Он нервно засовывал платок в карман, руки не слушались. Петр Иваныч заерзал в узком кресле, поворотился в один бок, другой, глянул на супругу – против его воли, отсвет очков вышел грозным, почти гневным. Елена Андревна едва дышала. Она сидела не шелохнувшись, совершенно контуженная внезапным «православным эффектом» новообращенной певицы.
Ох, тяжёлый период неофитства! Он страшен в любой области: начинающий актёр видит себя уже в Голливуде, размышляет вслух перед друзьями над ролью, взмахивает широко руками, шумит. Начинающий рфимоплёт, не стесняясь, читает вслух друзьям, которые слушают с застывшими масками вежливости стихи, да ещё с интонацией, значительными паузами, вглядываясь в глаза слушателям и продолжая пытку, спрашивая их мнение в конце, рассчитывая иключительно на положительное. Начинающему прозаику только попробуй заикнуться что он – не Набоков и борода у него, не как у Толстого – обидится и перестанет здороваться.
А неофитство церковное имеет особый характер. Человек становится бойцом – иногда, в прямом смысле слова – кто не с верой, тот против всех; он скорбит о грешниках, к коим себя отнюдь не причисляет – он ведь обрёл веру, он всё узнал, ходит в церковь и читает как миниму два акафиста в день, а, если и причисляет, то только на словах и пытается изо всех сил всех спасти, отчего длинно и много говорит, напористо спорит и остаётся, как правило, без друзей. Умные этот перид благополучно перерастают, а те, кто не любит размышлять, остаются в нём навсегда.
В этот момент певица снова заговорила – о подвиге царской семьи, о значении их канонизации. Продолжение было неожиданным:
– Если Вы купите мой диск – то получите автограф, если купите 2 диска – то акафист царю Николаю и всей его семье. Даже в Москве ещё далеко не у всех есть такой акафист, а у Вас уже будет! Если купите 2 моих диска! – с ободряющей улыбкой вещала Ортодоксальцева, ка на аукционе, зажав в поднятой руке расположенные «веером» собственные диски и брошюры с акафистом.