— Кошмар! Это просто кошмар! — шептал Джон, склонившись над игрушкой.
Он поднял уцелевшее чудо, стряхнул с него снег, машинально удивляясь, как он не сгорел в этом адском пламени, и пошел дальше.
Нет, никто не уцелел в катастрофе. Даже трупов не было. Все, все пожрал жадный костер человеческой подлости, кроме, разве что, этой зубастой твари.
Маклейн молча бросил игрушку в огонь, догонять своего маленького хозяина или хозяйку на пылающей дороге в лучший мир.
До последней минуты Дрюдо надеялся, что катастрофы все-таки не будет. Но эти маньяки не умели щадить ни детей, ни стариц ков. Им было плевать на жизнь невинных людей…
Он вышел из диспетчерской и бросился искать Сола Барни.
Проходя мимо зала пресс-службы, начальник башни увидел десятки журналистов, которые суетились, орали, сгрудясь у телефонов, борясь за право первому сообщить новость своему издательству.
У, воронье, подумал Дрюдо. Слетелись, почувствовали запах крови.
Он не испытывал любви к этой нахальной и пронырливой части человечества. Их не смущает ничто. Что им до человеческого горя?! Лишь бы была, сенсация!
Стараясь не столкнуться с кем-нибудь из этой братии, Дрюдо прошел в комнату отдыха для служащих.
Сол сиде;л на скамейке, хмуро уставясь перед собой. Только что врач вкатил ему противостолбнячную сыворотку и бинтовал рану, которую уже успел обработать.
— Барни! — резко сказал Дрюдо, не обращая внимания на врача. — Если этот лунатик и дальше будет представлять нашу башню, он натворит бог знает что с другими самолетами. Сделай, пожалуйста, что-нибудь, чтобы связаться с ними.
— Как?!!! — заорал Сол, оскалившись, содрогаясь от собственного бессилия.
— Я не знаю, как! Сам придумай, ты у нас главный инженер! — рявкнул Дрюдо в тон Барни.
— Вот список жертв, — молодой служащий протянул начальнику башни лист, в котором чернели фамилии ста девяносто восьми пассажиров «Боинга», потерпевшего катастрофу. Отдельно значились пилоты и стюардессы, обслуживавшие рейс 114.
Он так спешил избавиться от списков, словно держал в руках не бумагу, а раскаленный металл.
— Ладно, иди, — кивнул Дрюдо, и парень исчез так же бесшумно, как и появился.
На нижней площадке лестницы, ведущей в гардеробную, тяжело опустив руки, ссутулясь, сидел Маклейн. Казалось, за эти часы он постарел на несколько лет.
Дрюдо подошел я мужчине и остановился, боясь нарушить молчание.
Лицо Джона было измазано сажей, на лбу кровоточила большая ссадина, щеки лоснились от пота… На этом блестящем фоне едва светились тусклые глаза затравленного зверя.
— Я представляю, Маклейн, что ты чувствуешь.