— Свобода! — выдохнул Эсперансо, замерев в черном проеме двери.
— Еще нет, — раздался чей-то голос.
И в ту же секунду тяжелый кулак врезался в скулу, отшвырнув генерала назад.
Не ожидавший удара Эсперансо опрокинулся на спину, забыв о пистолете. Широко открытыми глазами он смотрел на человека, прыгнувшего к нему с земли. Тот был пропитан ненавистью. Она переполнила его и взметнулась в пространство, изливаясь на генерала.
Самолет остановился как раз на фоне жирных черных столбов дыма, поднимающихся от жертвенных костров, разложенных бесчеловечностью. Придавленные снегом, они расползались все шире, вздрагивая под налетавшими шквалами ветра.
Это было жуткое зрелище. Сверкающая полоса и косматые черные столбы.
Когда падаль, в честь которой принесли страшную жертву, появилась на пороге и произнесла слово «свобода», Джон почувствовал, что должен убить его. Но этого делать было нельзя. Подручные ублюдки устроили бы здесь такой фейерверк, что стало бы жарко даже в аду.
Пускай с ним потом разбирается суд, а пока он нужен Маклейну как заложник.
— Еще нет! — сказал, как плюнул, Джон и врезал генералу по скуле, вложив в удар всю свою ненависть.
Маклейн стоял над поверженным генералом, как святой Илья[3] над издыхающим змеем. Слова слетали с его уст, как пощечины.
— Ты должен оставаться в самолете. Это твоя временная тюрьма. И в твоем меню свобода не значится, — черное дуло «кольта» подчеркивало бесполезность возражений.
— Кто ты? — спросил генерал, поднимаясь и даже не пытаясь достать оружие.
Они застыли друг против друга, люди, забытые Богом, потому что если сказано, что Бог — есть Любовь, то в их душах сейчас это отсутствовало. Ненавидящие взгляды пронзали друг друга насквозь.
— Я — полицейский — ответил Джон, не опуская «кольта». — Нормальный человек. Есть хорошие ребята, есть — плохие. А есть такие, как ты, выродок. И я заставлю тебя пожалеть об этом. Как заставил пожалеть ублюдков, угрожавших моей жене год назад. Если…
Закончить мысль он не успел.
Бгамбгамбгам, — затарахтели «хеклеры» из подъезжающего «джипа».
Генерал отскочил в сторону и выхватил пистолет.
— Назад! — крикнул Маклейн. Он спустил курок и отпрыгнул за дверь.
Пуля, разорвав сукно, впилась в плечо Эеперансо, пробив его навылет.
Они метались по тесному салону, беспорядочно стреляя, не давая друг другу возможности прицелиться получше.
Маклейн посылал пулю за пулей в этого подонка, пытаясь успокоить руку, вздрагивающую от ненависти.
Ты не имеешь права жить, Эсперансо! Ты — бешенный волк, которого нужно уничтожить!
Ты не имеешь права жить, Стюарт! Ты — бешенный волк, которого нужно уничтожить!