– Кофе, майор? – предложила она.
Кофе был уже приготовлен. Вероятно, она включила автомат в одиннадцать пятьдесят три, чтобы он был готов к двенадцати. Что ж, здесь все делается вовремя. Она дала мне блюдечко и чашку из прозрачного костяного фарфора, и я испугался, что раздавлю их, как яичную скорлупу. Она была в темном гражданском костюме, еще более строгом, чем военная форма.
– Сюда, – сказал начальник штаба и провел меня в свой кабинет.
Моя чашка слегка звякнула о блюдце. Кабинет оказался на удивление скромным. Такие же гранитные стены, как и во всем здании. И такой же стальной письменный стол, как в кабинете у патологоанатома в Форт-Бэрде.
– Садитесь, – предложил он. – Если вы не против, то постарайтесь побыстрее. Уже поздно.
Я молчал. Он смотрел на меня.
– Я получил ваше сообщение, – сказал он. – Получил и понял.
Я продолжал молчать. Он попытался разрядить напряжение.
– Парни из окружения Норьеги все еще гуляют на свободе, – сказал он. – Как вы полагаете почему?
– Тридцать тысяч квадратных миль, – ответил я. – Там есть где спрятаться.
– Мы сумеем их поймать?
– Несомненно, – сказал я. – Их обязательно кто-нибудь продаст.
– А вы циник, – заметил он.
– Я реалист.
– Что вы хотите мне сказать, майор?
Я сделал глоток кофе. Освещение было приглушенным. Я вдруг сообразил, что нахожусь внутри одного из самых охраняемых зданий, поздно ночью, лицом к лицу с самым могущественным военным страны. И я намерен выдвинуть очень серьезное обвинение. А единственный человек, который знает, что я здесь, вполне возможно, уже сидит в камере.
– Две недели назад я был в Панаме, – сказал я. – А потом меня перевели.
– Почему это произошло? – спросил он.
Я сделал вдох.
– Полагаю, заместитель начальника штаба хотел, чтобы определенные люди оказались в определенном месте, поскольку он опасался, что могут возникнуть серьезные проблемы.
– Какого рода проблемы?
– Внезапное выступление ваших старых друзей из бронетанковых войск.
Он долго молчал.
– А у него имелись основания для опасений?
Я кивнул:
– На первое января назначили конференцию в Ирвине. Думаю, повестка дня была достаточно спорной, возможно, незаконной или даже попахивала предательством.
Начальник штаба молчал.
– Однако произошла осечка, – продолжал я. – Из-за смерти генерала Крамера. А затем возникли неожиданные осложнения. И тогда вмешались вы, переместив полковника Гарбера из Сто десятого особого отдела и поставив на его место человека некомпетентного.
– А зачем мне так поступать?
– Чтобы все шло своим чередом, а расследование зашло в тупик.
Он помедлил еще несколько мгновений, а потом улыбнулся.