Пашкевич зло прищурился: ядовитые шуточки о том, что в «Афродите» ни одна книга не выходит без одобрения его домработницы Клавдии, приводили генерального директора в ярость.
— Ты это брось! — жестко, с угрозой в голосе проговорил он. — Мы работаем для таких, как Клава, это они раскупают наши тиражи. Не высоколобые интеллигенты, на которых все время косишься ты с Гришей Злотником, а простые, не шибко грамотные люди. Вспомни, как вы насиловали меня, чтобы издать библиотеку лауреатов нобелевской премии?! Я попросил Клаву почитать «Будденброков», она на третьей странице заснула. Знаешь, что она сказала? «Я лучше уволюсь, чем буду эту муру читать!» Вот так. И не надо меня убеждать, что «Будденброки» — не мура, я это знаю не хуже вас. Но «Луч» выпустил десять томов — и разорился. Все осели на складе, не могут продать даже за полцены. Потому что у интеллектуалов эти книги уже есть, а миллионам наших покупателей Халлдор Лакснесс, Томас Манн или Рабиндранат Тагор сегодня нужны, как зайцу стоп-сигнал. Что издавать, нам диктует рынок, а Клавдия знает рынок лучше, чем вы. К глубокому моему сожалению. Так что не следует возмущаться, что ее мнение для меня иногда дороже вашего.
— В таком случае кто тебе мешает назначить ее главным редактором? — Шевчук почувствовал, что у него кровь прилила к лицу.
— А знаешь, это идея, — криво усмехнувшись, Пашкевич застегнул пальто и вышел, громко хлопнув дверью.
Достав из-под стола сумку с контейнером, Шевчук сунул в нее папку с распечаткой анонимного романа и вышел в коридор. Там было тихо и пусто, лишь в уголке под лестницей возилась уборщица, собирая пылесос. Шевчук поздоровался и поднялся на второй этаж. Включил в приемной свет, достал ключ.
Пашкевич оборудовал себе кабинет в двухкомнатной квартире, приобретенной «Афродитой» у пожилой четы, эмигрировавшей к сыну в Америку. Эта квартира располагалась над одной из трех, уже принадлежащих издательству. После капитального ремонта и перепланировки, при которой первый этаж был соединен со вторым винтовой лестницей, из всего этого получился роскошный офис. В нем с комфортом разместились генеральный директор, два его зама — по производству и экономике, бухгалтерия, торговый отдел, компьютерская, редакция и другие службы. Редакции отвели две комнаты, одну занимал Шевчук, главный редактор, в другой сидели заведующий редакции Григорий Злотник, редакторы Веремейчик и Гуринович и корректор Таиса Хадкевич.
Кабинет Пашкевичу отгрохали на загляденье. В нем не стыдно было принимать самых именитых издателей, финансистов, начальников любого ранга. Именно на это и нажимал Пашкевич, когда на совете учредителей утверждали смету расходов на ремонт, перепланировку и оборудование: фантастическая стоимость могла повергнуть в шок кого угодно.