16:52 (горное дневное время)
Буран разыгрался не на шутку. Ветер то и дело менял направление, яростно набрасываясь на распластанную, прижимающуюся к скале фигурку человека. Этот смельчак казался таким крохотным на фоне огромных гор и силы его были жалки по сравнению с яростным напором разбушевавшейся стихии. Однако он полз и полз вверх, словно надеялся добраться до самых небес.
Упорство, помноженное на храбрость — завидное сочетание. Буран, воя от осознания собственного бессилия, хватал человека за куртку, пытаясь оторвать его пальцы от камня и швырнуть вниз, доказав тем самым, чего стоят люди, но тот продолжал цепляться и ползти. Только стискивал поплотнее зубы да отворачивался от особенно резких пощечин ветра. Вьющиеся, с редкими седыми прядями волосы казались совершенно белыми из-за укрывавшего их снега. Буран сдувал его, но тот через пару минут вновь вплетался в шевелюру человека. Он тоже был чертовски упорным. Изредка ветер стихал, отдыхая, и в такие моменты спасатель стоял неподвижно, давая возможность своему телу восстановить силы. Либо наоборот начинал еще быстрее взбираться, проходя слишком опасный участок.
Хел прошел уже половину пути, но эта мысль не приносила облегчения, поскольку вторая половина была куда сложнее первой. Сложнее и опаснее. Однако пугало не это. Впереди маячила отвратительная перспектива, куда худшая: спускать с утеса пятерых замерзающих, отчаявшихся людей, один из которых в тяжелейшем состоянии. Сделать это нужно было в одиночку, что осложняло задачу в тысячу раз.
«Даже если у этих ребят есть палатки, диабетика все равно придется снимать, и чем быстрее, тем лучше. Хорошо еще, если хоть кто-нибудь из них имеет достаточные навыки альпинизма, чтобы помочь. А если нет?» Хел быстро поднял голову и взглянул вверх. «Холодный блеф» нависал над пропастью в шестистах метрах над головой. Правда, метров через пятьдесят есть небольшая площадка, на которой можно отдохнуть, но что это даст? Подъем вымотает, и он будет не в состоянии отправиться вниз, не отдохнув хотя бы полчаса.
Хел подумал о вертолете, который сейчас пришелся бы очень кстати, но поскольку его все равно не было, спасателю ничего не оставалось, кроме как продолжать подъем.
Почему-то вспомнился Гейб, и Хел скривился в неприязненной усмешке. Он ненавидел своего бывшего друга. От одного мимолетного воспоминания его начала душить ярость. Правда, в последнее время она все чаще сменялась брезгливым презрением. Гэбриэль Уокер — образец дерьмового ублюдка, возомнившего себя спасателем и не умеющего держать себя в руках. Если бы он не выполз тогда на трос, у Хела сейчас бы была семья, а еще через пару месяцев у них с Сарой родился бы маленький крепкий мистер Такер. Черт бы его побрал. Хел, успокаивая себя, приник к скале, вжался в нее и перевел дух. «Оставь, — сказал он. — Оставь. Не вороши прошлое. Много дерьма в жизни. Очень много. Нужно уметь преодолевать это».