— Итак, суд назначает вам залог в размере двадцати пяти тысяч долларов. Надеюсь, что эта сумма должна удержать мистера ла Планта на несколько минут от преступлений.
Донна О’Дей попробовала протестовать.
— Но, Ваша Честь, мой подзащитный семьянин с ограниченными средствами, и он…
— Ваш подзащитный — маньяк, — заявил судья и повернулся к судебному приставу. — Вы сказали — в полдень? По Четвертому каналу?
Подзащитный Донны О’Дей стоял, словно громом пораженный; он не двигался и был не в состоянии думать. Одна лишь мысль снова и снова тревожила его: что они там передали? Что нашли таинственного незнакомца? Но разве это возможно? Ведь это я, я, Берни ла Плант. Только я спас всех этих людей, я герой. Почему никто не хочет меня выслушать?
Судебный пристав взял его за плечо и отвел обратно в тюрьму. Берни шел спокойно, он не протестовал, но на его безмолвном лице было выражение душевной муки и неверия.
Гейл Гейли была по-настоящему счастлива. Она нашла «Ангела рейса 104», и это давало ей чувство удовлетворения. Кроме того, он спас и ее лично, и теперь она могла наградить его. Сидя в студии перед камерой Чаки, она обдумывала случившееся уже в который раз. Гейл пришлось признать, что с первого взгляда этот человек не показался ей героем. Весь в лохмотьях, он был одет в нечто, вытащенное, казалось, из мусорной кучи. Он показался ей выше ростом, чем тот человек, спасший ее. Но в том ужасном дыму она легко могла и ошибиться в его росте. Телосложение у обоих было одинаково стройное, хотя у этого плечи были пошире. Но когда он молча протянул ей единственную улику, которую невозможно было опровергнуть, Гейл тут же признала его.
Да, это был он, таинственный незнакомец. Он предоставил верное доказательство: у этого человека был второй ботинок, точь-в-точь такой же, как тот, что нашли на месте авиакатастрофы. Значит, этот человек и есть «мистер Золушка», тот самый герой. Поговорив с ним немного, Гейл поняла, что он умен и приятен в обращении, может быть, несколько стеснителен, но в его стеснительности было какое-то очарование. У него были красивые глаза — темные, смотрящие на вас пристально, хотя и несколько робко, и в то же время с задумчивостью, которая затрагивала какие-то струны ее души. После того как он немного отмылся в мужском туалете студии, Гейл увидела, что остальные детали его лица были под стать глазам. Печальное лицо с мягкими, добрыми чертами: его можно было назвать почти красивым. Лицо героя. Это было больше, чем она смела ожидать, он действительно заслуживал того, чтобы стать героем. Тот факт, что он был беден и ему негде было жить, лишь усиливал значительность ситуации, делал ее реальнее.