А у Гошки уже новый план готов.
— Знаешь, Яцура, вывернем шубы, сажей вымажемся да и подстережем девчонок под лестницей — напугаем!
Сказано — сделано.
Нарядились, намазались и притаились под лестницей в темных сенях.
Скрипнула дверь: идут!
Гошка выскочил из засады.
— Ай! Кто здесь! — обезумевшим голосом заорал Сенька.
— Тьфу, Сенька! — плюнул Гошка. — Выходи, Яцура, не вышло!
— Черти, напугали... На офицера бы напоролись — лежали бы без головы... Один там выхватил саблю, хвалился, по десяти, говорит, немцев зарубал, а красных — по полсотне сразу.
— Ого-го!..
— Красные, говорит, недалеко, да бояться их нечего, они не страшны нам: еще сабли наши остры, говорит, кони лихие, а вот свои, говорит, у нас красные, — эти поопаснее; вот их нам нужно переловить... Если вы, говорит, знаете каких большевиков, — скажите, мы их, говорит, живо, без суда! Во!
У Гошки мурашки по коже забегали... Он не раз схватывался из-за красных с Мишкой Козырем, который стоял за белых. Остальные ребята все — куда Мишка; только Колька с Сенькой против них шли, Гошкину сторону держали, да Жихарка иногда, назло Мишке, переходил к Гошке.
— Кофей пьют и вина подливают! — приносил новые сведения Сенька.
Яцура страдал. Он завертывал голову одеялом, чтобы не чувствовать сладко-раздражающего запаха.
— Что это, никак поют?
Прислушались: пели девчонки наверху. Звонкие голоса девчонок будоражили заговорщиков. Им казалось, что там, наверху, светло, тепло, весело, а их туда не пускают.
— Девчонкам конфет дали, петь заставили, — снова докладывал Сенька.
— Сенька, чорт, ляжешь ли ты спать, только дразнишь! — ругался Яцура.
— Не пойду больше, выгнали меня и дверь на крючок заперли. Чего, говорят, все подглядываешь, точно шпион какой.
Наверху заиграл граммофон, раздалось топанье ног, потолок затрясся.
— Танцуют! погоди завтра узнают! — грозил кулаком к потолку Мишка.
На улице завыл ветер, застучали ставни, у окон поднималась непогода.
Над головой застучали каблуками, будто дробь сыплют, потолок сильнее затрясся.
— Офицеры пляшут, либо попечитель разошелся. Что им! Наелись всего вдоволь, напились, отчего не плясать. Черти! — выругался Сенька.
А там захлопали в ладоши, засмеялись, заговорили...
— Поджечь бы, поплясали бы тогда! — засмеялся Колька.
— Вот бы здорово! — поддержал Жихарка, — мне бы нисколько не жалко.
Наверху заходили, послышались голоса в сенях.
— Уходят!
Сенька приоткрыл дверь в сени, по ногам пошел холод. Слышал как расходились гости, успокаивали Катерину Астафьевну: бояться нечего, отряд у них в 200 сабель.
— После ваших рассказов и ночь спать не будешь, — отвечала Катерина Астафьевна, запирая двери.