— Ой, щиплет, больно! — всхлипывал Сенька.
— А это хорошо, что щиплет. Потерпи еще маленько, ноги твои оживут.
Ноги скоро сделались совсем красные.
—- Ну вот, и готово! — сказал черный, вставая с пола.
Сенькины ноги горели, кололо в пальцы, и по всему телу разливалась теплота.
Страх исчез, Сеньке приятно было смотреть на раскрасневшегося черного человека.
А сейчас чаю попьем, — весело сказал черный, ставя на печку жестяной чайник, набитый снегом, — живо отогреетесь! А что это вы по лесу гуляете в такую морозину, — или заблудились?
Колька не знал, хитрить или рассказать всю правду.
— С дороги сбились, — неопределенно ответил он.
— Откуда вы?
— Из Красного Яра, в колонию пошли, — неожиданно для себя соврал Колька.
— Зачем?
— Так пошли, да и все.
— Путаете вы, что-то, ребята... Сознавайся, ничего не будет. Я судья строгий, но милостивый.
Черный, улыбаясь, испытующим взором следил за беглецами. Колька с Сенькой переглянулись и окончательно растерялись.
— Может быть, вы дезертиры, перебежчики и, — шутливо допрашивал черный, — может быть, большевики?
— У нас вил нет, — набравшись храбрости, — ответил Сенька.
— Каких вил? — удивился черный.
— А которыми ребят и баб большевики колют.
— Где это ты слышал?
— Нам деревенский старик — Кундюков — вчера сказывал. Сам, говорит, в городе видел, вот такие картинищи на заборах наклеены. Рожи, говорит, страшнущие, а в руках вилы трехрогие, а на них ребята как картошка натыканы.
— Врет ваш Кундюков, просто пугает, а вы и верите. Отроду не слыхал, чтобы где-нибудь такие люди были. А вы как думаете, могут быть такие люди?
— Не знаем, — ответили ребята.
Закипел чайник, стал поплевывать на горячую печь из рыльца.
— Ну вот, и чай готов, пейте! — пригласил их черный, ставя на стол кружку и жестяную банку.
Горячий чай совсем разогнал всякий страх. Колька и Сенька ломали мерзлый хлеб, запивая горячим чаем.
— А ты, дяденька, откуда? — спросил Колька.
— Вы знаете меня, чего спрашивать-то, — сказал черный.
Колька с Сенькой переглянулись — отродясь не видали.
— Нет, не знаем.
— Ну, как не знаете! Кабы не знали, не говорили бы, кто я такой.
У ребят вся храбрость пропала.
— Ничего не говорили, — робко ответил Колька.
— Ну, не говорили, так подумали, — не все равно?
Ребята в недоумении: к чему он разговор ведет?
Черный улыбается, а сам как будто недоволен.
— Ой, ребята, лукавите! Не люблю, когда ребятишки врут! Говорили ведь, что я бродяга или разбойник, — верно?
У Сеньки на глазах навернулись слезы: это он назвал его бродягой. Как он узнал? Ведь он только одному Кольке сказал, да и то совсем тихо.