— Ничего. Ты считаешь, что я приезжаю только тогда, когда что-нибудь случается?
— Но я же вижу, что ты нервничаешь.
— Со мной все в порядке, — Джоселин сделала большой глоток, — а вот с Куртом…
— С Куртом? — Гонора оторвала голову от подушки. — Он заболел?
— Здоров как бык.
— Это как-то связано со слушанием?
— Да, и я не понимаю, почему ты должна беспокоиться о нем после того, что он сделал.
— Я сама ушла от него.
— А что тебе оставалось? Ведь он скрыл, что у Кристал от него ребенок? Я уж не говорю о его многочисленных потаскушках.
— Это он прислал тебя?
— Да он растерзает меня, если узнает, что я здесь.
— Значит, ты приехала по своей инициативе, чтобы попросить меня о помощи?
— Я просто не знаю, как лучше поступить.
— Джосс, я просто не понимаю, чем я могу ему помочь, ведь у меня нет никаких связей.
— Никто не просит тебя подкупать конгресс.
— Но что же ты хочешь от меня?
— Гонора, ты помнишь, когда проходило слушание по «Уотергейтскому делу», Мартин Дин сидела рядом с Джоном, давая понять, что она разделяет судьбу мужа?
— Я понимаю, куда ты клонишь, но все связи между нами разорваны. Курт даже не позвонил, когда Лиззи была больна. Я просто уверена, что он будет против моего присутствия там.
— Тогда они его просто уничтожат.
— Ты так считаешь?
— Если бы ты хоть изредка читала американские газеты и смотрела наш канал, то пришла бы к такому же выводу.
— Но почему?
— В этом году выборы, и подкомитету Моррела просто необходимо набрать побольше очков. Они должны доказать себе и всем, что в состоянии одолеть миллиардера, который живет на роскошной яхте в окружении молоденьких скарлеток.
Гонора откинулась на подушку и глубоко задумалась. Джоселин замолчала, посчитав, что в данном случае молчание более уместно, чем слова, — надо дать сестре возможность все хорошо обдумать.
— Джосс, — наконец сказала Гонора, — предположим, что я соглашусь и что мое присутствие поможет Курту, но скажи мне, как я могу сесть рядом с ним, если он этого не хочет.
— Он все еще любит тебя, я уверена.
— И поэтому окружил себя таким количеством молодых красоток?
— Поступай, как знаешь. Никто не будет винить тебя, если ты не поддержишь Курта. И, собственно, почему ты должна его защищать? Бедный Малькольм и тот бы не додумался до такого оскорбления.
— Я не злопамятна, — ответила Гонора.
Джоселин поставила стакан на пол и зевнула.
— Что-то меня сморило, — сказала она и, сбросив туфли, вытянулась на постели Лиззи. Через минуту она уже спала или притворялась спящей.
Поток воспоминаний захлестнул Гонору. Она вспомнила, как узнала и боль, пронзившую ей сердце; вспомнила, что Курт является отцом сына Кристал, вспомнила, какое наслаждение давало ей тело Курта и какое отвращение она испытала, когда он изнасиловал ее в последний день в Марракеше. Мысленно она представляла себе Курта в объятиях сменяющих друг друга красоток.