Квартира Курта располагалась на десятом этаже. Обстановка была дорогой и подобрана с большим вкусом. Длинная, обитая серым твидом кушетка занимала все пространство перед окном, через которое открывался прекрасный вид на залив. Старинный, сделанный из березы чертежный стол был завален листами ватмана, циркулями, линейками, бутылочками с тушью. На встроенных в стену полках стояли учебники, книги по строительству, справочники по всем отраслям инженерной науки, но там не было ни одной художественной книги, что поначалу неприятно поразило Гонору.
Закрыв дверь, Курт протянул к ней руки, и она оказалась в его объятиях. Они молча стояли, прижавшись щека к щеке.
Гонора закрыла глаза и крепче прижалась к нему. Неописуемое блаженство охватило ее, сердце забилось чаще, внизу живота приятно заныло, желание волной поднялось из глубин ее тела. Ее губы блуждали по его мокрому от пота лицу.
— Милая, посмотри на меня, — шепнул он на ухо.
Гонора откинула голову и посмотрела ему в глаза, которые своим цветом и выражением напоминали ей глаза льва. Сейчас они были влажными и беззащитными.
— Что, дорогой?
Курт покачал головой, не отрывая глаз от ее лица. У Гоноры мелькнула мысль, что взглядом он просит ее пойти с ним в спальню. Но зачем просить об этом? Разве она уже не спала с ним?
— Я люблю тебя, — прошептала она тихо.
— Ты сама любовь, — ответил он и, не выпуская ее из объятий, повел в глубь квартиры, где располагалась спальня, центр которой занимала большая, застеленная покрывалом кровать.
Курт снял покрывало и откинул одеяло. Гонора быстро сбросила с себя платье и белье. Курт разделся и лег рядом. Он нежно целовал ее чувственные груди, его руки жадно блуждали по ее телу, спускаясь все ниже и ниже, пока не достигли заветной ложбинки. Тело ее затрепетало, словно по нему прошел ток, и Гонора, забыв обо всем на свете, хотела лишь одного — чтобы он вошел в нее, и, когда это произошло, на мгновение затихла, затем изогнулась в ответном порыве, и из ее груди вырвался стон. Теперь, когда первый оргазм прошел, она будет помогать ему, ласкать его, пока он не достигнет вершин блаженства и, усталый, не упадет рядом с ней.
Они лежали, тесно прижавшись друг к другу. Курт натянул одеяло, поставил на грудь пепельницу и закурил. После очередной глубокой затяжки он неожиданно произнес:
— Я родился в Австрии.
Гонора оторвала от подушки голову и посмотрела на него.
— Ты стопроцентный американец, — сказала она тихо.
— Да, но рожденный в другой стране. Я, как и ты, иммигрант.
— Из Австрии? — спросила она.
— Возможно, но я даже и в этом не вполне уверен. Может быть, я родился в Германии. Странная вещь, я так мало знаю о себе… — Курт вздохнул.